Пифагор за изобретение одного геометрического правила Зевесу принес на жертву сто волов. Но ежели бы за найденные в нынешние времена от остроумных математиков правила по суеверной его ревности поступать, то бы едва в целом свете столько рогатого скота сыскалось…
Когда природа оставляет прореху в чьем-нибудь уме, она обычно замазывает ее толстым слоем самодовольства.
Не становись богат умом настолько, чтобы ты стал беден душой.
Кто ничего не знает, тому и ошибаться не в чем.
Чем старше я становлюсь, тем больше я не доверяю известной фразе, гласящей, что мудрость приходит с годами.
Если бы в один прекрасный день природа захотела открыть нам свои тайны и мы увидели бы воочию, каковы те средства, которыми она пользуется для своих движений, то, боже правый, какие ошибки, какие заблуждения мы обнаружили бы в нашей жалкой науке! Берусь утверждать, что ни в одном из своих заявлений она не оказалась бы права. Поистине, единственное, что я сколько-нибудь знаю, — это то, что я полнейший невежда во всем.
Следует по крайней мере учиться на своих ошибках.
Даже самая неутомимая человеческая мысль впадает иногда в дремоту!
Мои земляки перигорцы очень метко называют таких ученых мужей — lettreferits (окниженные), вроде того как по-французски сказали бы lettre — ferus, то есть те, кого наука как бы оглушила, стукнув по черепу.
Тот, кто вещает истину, может быть таким же дураком, как и тот, кто городит вздор…
Мозг, хорошо устроенный, стоит больше, чем мозг, хорошо наполненный.
Наука — великолепное снадобье; но никакое снадобье не бывает столь стойким, чтобы сохраняться, не подвергаясь порче и изменениям, если плох сосуд, в котором его хранят.