Слово о полку Игореве

Основываясь на сообщении H. М. Карамзина, Л. А. Дмитриев допускает, что рукопись Слова граф присвоил из монастырских книг, полученных им в качестве обер-прокурора Синода по указу Екатерины II 1791 г. Он склонен полагать, что Слово находилось в одном из хронографов, полученных Мусиным-Пушкиным из Ярославля, оставленных им у себя и погибших вместе со всем собранием.[Дмитриев. История открытия рукописи. С. 420. Сходную мысль см. в статье: Филиппов-ский Г. Ю. Дневник Арсения Верещагина//Вестник МГУ. 1973. Филология. № 1. С. 61–71.] Действительно, обер-прокурор Святейшего Синода беззастенчиво пополнял свои книжные богатства за счет рукописей, попавших в Синод. Но в составе хронографов, отправленных Мусину-Пушкину из Ростовской консистории 20 ноября 1792 г., Слова, судя по их описанию, не было.[Дмитриев. История открытия рукописи. С. 426–429. Книги Ростовского архиерейского дома (пять хронографов и одна степенная) были предметом «наиприлежнейшего рассмотрения», в результате которого не было найдено по российской истории ничего, «что бы не было напечатано и вновь из них к изданию подходило» (Прийма Ф. Я. К спорам об открытии «Слова о полку Игореве» // От «Слова о полку Игореве» до «Тихого Дона». Л., 1969. С. 256–257).] В Ярославской консистории хранилось всего пять хронографов и одна Степенная книга. Из их числа три хронографа и Степенная были отобраны для посылки в Синод по указу 1791 г. В опубликованном Л. А. Дмитриевым деле о высылке хронографов и Степенной книги обер-прокурору Синода эти рукописи перечислены в следующем порядке:

1. Хронограф, писанный скорописью на 570 л.

2. Хронограф, писанный полууставом на 480 л.

3. Хронограф, писанный полууставом на 429 л.

4. Степенная на 752 л.

В описи ярославских хронографов с перечисленными рукописями точно совпадает по размерам только Степенная книга (752 л.), остальные размеры соответствуют лишь приблизительно (хронографы в 590, 492 и 432 л.).[Разнобой в описи мог объясняться наличием чистых листов в рукописях.] Скорописный хронограф представлял собою редакцию 1617 г. Остальные два, очевидно, хронографы редакции 1512 г. Второй, по описанию, был «полууставного, а в некоторых местах и скорописного письма», а третий писан «полууставом новейшего письма». Никаких данных о других произведениях, которые входили бы в состав хронографов, это описание, сделанное компетентной комиссией из трех лиц, не сообщает. О. В. Творогов обратил внимание, что в хронографе № 3 содержались «описания времен княжения Московского, земель, нравов и обычаев разных народов, Россию населяющих». Он сопоставил это с тем, что в конволюте со Словом содержалась Новгородская 1 летопись, где говорилось о сходных сюжетах. Но если б речь шла об этой летописи, то в первую очередь сказано было бы о новгородцах. К тому же под приведенную запись ни Девгениево деяние, ни Слово, ни Сказание об Индийском царстве подвести невозможно. Поэтому из описания хронографа сделать вывод о наличии в одном из них Слова, конечно, нельзя. Да и объем хронографов, полученных из Ярославля, соответствует обычным рукописям подобного типа без каких-либо значительных пополнений текста Следовательно, хронографы, полученные Мусиным-Пушкиным из Ярославской консистории, Слова о полку Игореве не содержали.[Прийма также отмечает, что «рукописные книги из ростовского архиерейского дома… были односоставными», в отличие от Мусин-Пушкинского сборника (Прийма Ф. Я. К спорам об открытии… С. 256). См. также: Соловьев А. В. Ростовские хронографы и хронограф Спасо-Ярославского монастыря//Летописи и хроники. 1973. М., 1974. С. 356.] К тому же они отправлены были в столицу и получены там позже появления первого сведения о Слове в печати. Но у нас есть и еще одна возможность удостовериться, что Мусин-Пушкин не присвоил хронограф со Словом из рукописей, поступивших в Синод: подобного хронографа нет в реестре не возвращенных графом монастырских рукописей из числа посланных в Синод по распоряжению Екатерины II 1791 г.[ЦГАДА, ф. 796, оп. 78, д. 750.] Происхождение хронографа, где позднее оказалось Слово о полку Игореве, более или менее ясно.