Слово о полку Игореве

В предисловии к Задонщине, возможно, появились отголоски рассказа Ипатьевской летописи о битве при Каяле (один из ее списков был переписан в начале XV в. и позднее находился в Костромском Ипатьевском монастыре).[Следы знакомства составителя Пространной Задонщины с Ипатьевской летописью могут быть обнаружены в выражении «скрипели телегы» («от гласа скрипания телег» 1240 г.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 784). В К-Б этого нет. В Слове отдаленно: «крычать тлгы». «Шибла слава… к Риму» Пространной редакции имеет соответствие с «славою великою к своим людем и ко всим странам далним… До Рима» (1111 г.). В К-Б иначе: «весть подаваша». Во введении к Пространной Задонщине после упоминания о Каяле и Калке говорится, что Русская земля «тугою и печалью покрышася». В рассказе летописи под 1185 г. находим: «бысть печаль велика», «бысть скорбь и туга люта» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 641, 645). В списке Ж есть обращение «братия и дружины» (И1 —«брате и друзи», С — «брате», У — «братия и друзии»). Параллелью к словам князя Святослава «отвориша ворота на Русьскую землю» (Там же. Стб. 645) является текст У и сходных: «замкни, государь, князь великий, Оке реке ворота». К выражению «солнце померкне» Задонщины есть также параллель («солнце померкшю» под 1187 г.). Если на Задонщину Пространной редакции оказал влияние текст Ипатьевской летописи, то, возможно, иная редакция речи Пересвета навеяна записью 1201 г.: «рче: да луче есть на своей земле костью лечи и нели на чюже славну быти» (Там же. Стб. 716). Составитель Краткой Задонщины не мог вычленить все общие места с Ипатьевской летописью. Впрочем, все приведенные выше примеры не имеют решающей убедительности. Дж. Феннел считает, что близости Задонщины к Ипатьевской летописи нет (Fennell. Р. 126–137).] Надо иметь в виду также, что в XV в. в распоряжении составителей общерусского летописания находился южнорусский летописный источник, близкий к Ипатьевской летописи.[Подробнее см.: Насонов А. Н. Московский свод 1479 г. и его южнорусский источник//Проблемы источниковедения. М., 1961. Сб. 9. С. 350–385.] Самый старый из сохранившихся списков Пространной редакции Задонщины — И2 на основании палеографических наблюдений М. В. Щепкиной не может быть датирован ранее 20—30-х гг. XVI в. Примерно к этому же времени мы относим и составление протографа этой редакции.

В 20—30-х гг. XVI в. в обстановке резкого обострения отношения Москвы с Казанью и Крымом (нашествие в 1521 г. крымского хана на Москву, осада Казани и др.)[Подробнее см.: Смирнов И. И. Восточная политика Василия III//ИЗ. 1948. Кн. 27. С. 18–66.] в литературе увеличивается интерес к тематике русско-татарских отношений.[См.: Зимин А. А. Повести XVI века в сборнике Рогожского собрания//Зап. Отдела рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина. М., 1958. Вып. 20. С. 186–204.] В этой связи и возникает Пространная редакция Задонщины, прославляющая победу Дмитрия Донского над татарами.

В сборнике ГИМ, Музейное собр., № 2060, содержащем Задонщину по списку И1, находится летопись, до 1514 г. близкая к Новгородской 4 летописи по списку Дубровского.[Тихомиров М. Н. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962. С. 106.] В последующем изложении, обрывающемся на 1535 г., обнаруживается заметный интерес к русско-татарским отношениям. Здесь под 1521 г. рассказывается о походе на Русь «Ахмат-Кирея», под 1522 г. — о стоянии Василия III на Коломне в ожидании «крымского царя», под 1523, 1524, 1530 гг. — о походах русских войск к Казани. Это подтверждает предположение о связи Пространной редакции Задонщины с интересом к русско-татарским отношениям в 20-х гг. XVI в.