Слово о полку Игореве — подделка тысячелетия

Выходит, что окончательно закатилась звезда на небосклоне скептического взгляда на «Слово», тем более, о чем уже упомянуто выше, никто из них не подал голоса в свое оправдание со дня публикации сочинения А. А. Зализняка, не считая единственного голоса «против», поданного Т. Вилкул в киевском журнале «Ruthenica» (2005), после первого издания книги Зализняка[286]. Поскольку в третьем издании книги А. А. Зализняк аргументированно отвел возможность создания «Слова» путем имитации, то можно считать, что «сообщество» скептиков и по сей день пребывает в состоянии шока от «неопровержимых» доводов автора, исключающих в принципе появление в середине XVIII века гениального имитатора «Слова о полку Игореве»[287].

Кратко о сути этих доводов.

Одним из важнейших доводов в пользу древности «Слова» является так называемая проблема двойственного числа, впервые рассмотренная А. В. Исаченко[288]. Ссылаясь на труды Исаченко, А. А. Зализняк приводит неопровержимые аргументы в пользу древнего происхождения «Слова»:

«1) употребление двойственного числа в СПИ вполнесоответствует морфологическим и синтаксическим нормам древнерусского языка XII века, а немногие отклонения сходны с теми, которые наблюдаются также в других памятниках;

2) такая картина не могла быть достигнута путем подражания Задонщине, поскольку в ней двойственное число, за одним исключением, вообще отсутствует;

3) предполагаемый фальсификатор не располагал грамматическими описаниями, которые позволили бы ему правильно построить все словоформы двойственного числа, использованные в «Слове», на основе имевшихся в его время грамматик он получил бы, в частности, в 1-м лице двойств. ошибочное есма (добавим к указаниям Исаченко: или есва),тогда как в действительности в «Слове» правильное есвѣ;

4) не мог он и непосредственно извлечь все эти словоформы из опубликованных к его времени летописей и других древних памятников: большинства этих словоформ там нет; следовательно, какие-то из них он непременно должен был строить сам.

…Общий вывод Исаченко, который он делает с учетом уровня филологии XVIII века (и в молчаливом предположении, что мистификатор пользовался только опубликованными текстами): подделкой наблюдаемая в «Слове» картина употребления двойственного числа («О моя сыновича, Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвѣлити, а себѣ славь искати»; «ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харлузѣ скована, а въ буести закалена» и т. д.) быть не может»[289]. При этом Зализняк оставляет некую бесконечно малую вероятность, что Аноним XVIII века столь гениален, что самостоятельно пришел к форме употребления двойственного числа, свойственной грамматике XII века:

«Рассуждая на этом уровне, мы должны допустить, что в принципе Аноним мог познакомиться с любой рукописью, лежащей в любом монастырском или ином хранилище (кроме разве что берестяных грамот). А если при этом он был гениальным лингвистом или гениальным имитатором, то для него не было неразрешимой проблемой овладеть на основе анализа этих рукописей (или путем их имитации) всеми теми тонкостями древнерусского двойственного числа, о которых шла речь.

…Итак, в вопросе о двойственном числе мы приходим к выводу, что уже в связи с одним лишь этим частным сюжетом версия поддельности «Слова» необходимым образом требует допущения гениальности его создателя[290].

Другим весьма важным доводом в пользу древности «Слова» являются грамматические формы размещения древнерусских энклитик в «Слове»[291]. Современный уровень лингвистики позволяет констатировать, что размещение энклитик в древнерусской фразе подчиняется строгой закономерности, при этом действуют весьма точные синтаксические механизмы. Поэтому вопрос о том, соблюдены ли эти механизмы в «Слове», играет важнейшую роль при выяснении времени создания текста с использованием энклитик.

Древнерусские энклитики делятся на два типа – основной и специальный. Энклитики основного типа (их большинство) в нормальном случае относятся по смыслу к фразе вцелом (или, что равносильно, к сказуемому); их позиция вофразе определяется так называемым законом Ваккернагеля[292] .

Энклитики специального (или «неваккернагелевского») типаотносятся по смыслу к отдельному слову (но не к сказуемому); они не подчиняются закону Ваккернагеля, а располагаются просто непосредственно после того слова, к которому относятся.

Закон Ваккернагеля в своем наиболее общем виде гласит, что в древних индоевропейских языках энклитики (основного типа) располагаются так, что они составляют конечную часть первого фонетического слова фразы. В упрощенном виде закон звучит так: в древних индоевропейских языках (в том числе древнерусском языке) энклитики располагаются непосредственно после первого полноударного слова («Не лѣпо ли ны бяшеть, братіе…»). Для точного описания действия закона Ваккернагеля в конкретном языке определенной эпохи необходимо зафиксировать следующее: