Слово о смерти. Слово о человеке

Западный писатель говорит, что на отцов Церкви имела влияние языческая философия и вообще современная ученость. Справедливо, но только по отношению к некоторым отцам и к некоторым, весьма немногим предметам. Это было замечено и дана православным читателям должная предосторожность871. В настоящее время всякий, изучающий должным образом отцов, имевших ученость мира сего, может видеть, в чем они платили неизбежную дань, как современным понятиям общества человеческого, так и понятиям, почерпнутым из науки в том состоянии, в каком она преподавалась в их время. Этого нельзя сказать о писателях Священного Писания. Эти лица просвещены были единственно Святым Духом. Также преподобный Антоний Великий был неграмотный; очистив себя благочестивым подвигом, он соделался обителью Бога и возвестил учение о духах сообразно тому, как духи были открыты ему Богом. Муж ученый, патриарх, святой Афанасий Великий, хотя был также мужем благодатным, однако признал более основательным преподать Церкви учение о духах так, как оно сообщено было ему Антонием, имевшим опытное знание, нежели написать о них сочинение, заимствованное из чтения, своих умствований, и, может быть, опытов немногих и недостаточных, каковыми эти опыты должны быть по занятиям святителя872. Поведание о духах святого Антония Великого просто, естественно, ясно! Между тем оно сообщает познание столько подробное и определенное, какого никак не могли бы сообщить все ученые на основании своей учености. Познания о веществе должны быть подтверждены опытом. Одним суждением невозможно доходить до познаний точных, верных. Часто суждение, представляющееся по наружности безошибочным, будучи проверено опытом, оказывается ошибочным. Суждения, не подтвержденные опытом, как бы ни казались правдоподобными, как бы ни были изложены великолепно, суть только положения и предположения, а не истина. Таков приговор науки. Он основан на истории наук, объясняющих вещество; он основан на бесчисленных опытах: нет для него отмены, нет против него голоса. Голос, подаваемый невежеством или произвольной игрой воображения, не имеет никакого значения пред судом науки. Какое значение в науке имеет учение Декарта о духах? – Учение это не есть положительный, доказанный вывод, полученный путем науки. Учение это – ипотеза или предположение. Ипотеза допускается в естественных науках не как учение достоверное, но как учение, усиливающееся дать о предмете определенное понятие, которого наука не может еще выработать законным путем своим. По этой причине наука, доколе не получит точного знания о предмете, придерживается ипотезы, как объясняющей предмет, отнюдь не вверяясь ей. Она отвергает ипотезу, только что факты начнут доказывать неправильность ипотезы. Так знаменитый Франклин придумал ипотезу для объяснения электричества. Когда наука выработала факты, противоречащие Франклиновой ипотезе: тогда ипотеза была отвергнута наукой, соделалась принадлежностью истории науки. Что же такое была ипотеза Франклина? Игра ума даровитого, обогащенного многими познаниями о естественных науках, – игра ума, и только. На основании новых фактов Симмер придумал свою ипотезу, так как наука не выработала точного знания об электричестве. Но при дальнейшем труде науки и Симмерова ипотеза получила одно достоинство с Франклиновой. При всем этом составление ипотез никак не отвергается наукой, как труд, способствующий к развитию науки. Удачно придуманная ипотеза может перейти в учение, когда будет положительно доказана. Такой должна быть по всем признакам, по крайней мере в значительной степени, новейшая ипотеза о свете.

Что такое ипотеза Декарта о духах? Это сочиненное им учение, игра его ума, опиравшегося на современные ему познания.

Ипотеза Декарта совершенно опровергается наукой в настоящем ее развитии. Опровергают ее и факты, как доставленные Православной Церковью, так и враждебными Церкви средствами, магией, магнетизмом, спиритизмом. Декарт видит между грубым веществом и сотворенными духами решительную противоположность . Наука видит не противоположность, а постепенность и сродство . То, что ограниченный предмет не подлежит нашим телесным чувствам и нашему постижению, никак не дает ему права на свойства, принадлежащие предмету неограниченному. Всякий ограниченный предмет может быть изображен числом. Хотя бы это число, по громадности своей, было чуждо подчинения всякому действию человека; однако, оно пребывает числом, имеет все свойства прочих чисел и отличается от бесконечного бесконечным различием.