Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера

Тихон растёт очень своеобразным мальчиком. Ему, как и моей дочке, восемь лет, но он не по годам серьёзный, сосредоточенный, задумчивый, очень много размышляет. Он очень любит ходить в церковь, тянет туда бабушку, мою маму, стоит на службах.

Интересно наблюдать за ним. А дальше время покажет; поживём – увидим».

* * *

Родные Веры Алексеевны – сын Александр и его жена Юлия Зашихины – передали мне выдержку из неизданной монографии Дмитрия Румянцева, написанной на основе его магистерской диссертации по религиоведению в университете Манчестера в 1998 году на отделении религиоведения и теологии, под названием «Russian Koldovstvo in XIX–XX c.».

Выдержка сделана на русском языке; данные книги, к сожалению, не сохранились, поэтому привожу текст в том виде, в котором я его получила.

Я не совсем согласна с автором в терминологии: явление целительского дара он называет колдовством; на мой взгляд, подобная трактовка относительно Веры Алексеевны неуместна, но я сохраню авторский вариант, так как, возможно, Д. Румянцев допустил неосознанную оплошность.

СОВРЕМЕННОЕ КОЛДОВСТВО

В этой главе я расскажу о моём собственном опыте, касающемся современного колдовства. Всё это произошло в 1997 году. Чтобы придать большую вероятность этим рассказам, я укажу точное местоположение и даты этой встречи без имён, без хронологического порядка.

Первая колдунья В. А. Мы остановились в Красавино, когда услышали о бабке. Я встретил её 5 июля в Белой Слуде около Котласа Архангельской области. Переехав реку на пароме, мы знали, что бабка не работает в тот день, и решили ждать следующего утра.

Первый паром шел в 8.30. Вдоль села от реки – 17–18 километров.

Пока я шёл, меня обогнали около 30 машин, направлявшихся в Белую Слуду. Очередь была около 50 человек, но оказалось, что уже 20–25 человек прошло.

Войдя в комнату, я увидел сидящую В. А. в центре комнаты, смотрящую на меня. Ей было около 60 (66 лет, как оказалось), крепкого сложения, с серыми глазами и седыми волосами, с сильным взглядом.

Множество морщин на её лице говорило о её доброте, взгляд демонстрировал сильную волю. Одета она была в повседневное деревенское платье. Она смотрела на меня несколько секунд, а затем сказала, что я пришёл из чистого любопытства.

«У вас родимец и сильные головные боли».

Это была правда, кроме родимца (по-деревенски это – испуг). В комнате было много икон, среди них – огромная икона в метр высотой.

Уже горело четыре свечи, пятую В. А. зажгла для меня. Затем она начала молиться. В комнате повисло молчание, воздух потяжелел, меня окутал странный покой. Она молилась с закрытыми глазами, бормоча слова.

Казалось, что её окружает что-то более лёгкое, чем воздух, не свет, а что-то предрассветное.

Она открыла глаза, велела мне сидеть спокойно, начала лечение. Вознесла руки, стала ими водить в 50 сантиметрах от моего тела. Волны. В конце каждой «волны» она как бы стряхивала что-то с рук, как будто был лёгкий ветер. Я начал чувствовать лёгкость в теле.

Одновременно мне казалось, что я дремлю, и я пытался скинуть дремоту, тряся головой.

Она удивилась и засмеялась. Я почувствовал облегчение как ребенок. Если бы я не был в помещении, то я бы запрыгал и побежал.

Я поцеловал руки В. А. в благодарность. Выйдя на улицу, я видел, что очередь увеличилась до 6 человек.

В. А. начала свою практику лечебную в 1959 году, после видения Серафима Саровского, который ей приказал лечить больных и обещал в этом помочь. Она не берёт денег за работу. Её знают по всей стране вплоть до Казахстана».

Ниже привожу текст письма автора этой книги Вере Алексеевне, которое мне также передали её родственники.

«Дорогая, любимая наша Вера Алексеевна!

Только что поговорил с Вами по телефону и – не утерпел – разбудил Джану, чтобы поделиться. Очень рад был Вас услышать. Приятно помнить, что Вы по-прежнему принимаете столько людей.

Простите, что мы пропали так надолго, но я почему-то был уверен, что Вы по-прежнему в силах.