Слово о войне Армянской

Он продолжал ободрять своих товарищей и сказал: «Итак, о праведники, наступил час нашей смерти. Закройте на мгновение глаза телесные и тотчас узрите надежду нашу — Христа!» И корчась [и обливаясь] собственной кровью, сказал: «Благословлю Господа во всякое время; хвала ему непрестанно в устах моих. Господом будет хвалиться душа моя; услышат кроткие и возвеселятся». И, произнося этот псалом, он продолжал его до следующего места: «Много скорбей у праведных, и от всех их избавит Господь и сохранит все кости их!»[133]

И пока в теле его сохранялась какая-то сила, взглянув собственными глазами, он увидел, как с небес спустилось множество ангелов, а в руках у архангела шесть венцов. И далее услышал он голос свыше, который возглашал: Мужайтесь, возлюбленные мои, ибо вот, позабыли вы вашу тягостную жизнь и достигли этих благодатных венцов, которые сотворили вы собственной мудростью. Пусть каждый возьмет и возложит себе на голову, ибо материя, которая нужна была, чтобы сплести их, добыта вами, завершенность же этому действу придана всесвятыми руками Христа. Принимая [муки] от этих служителей, вы удостаиваетесь того же венца, что и Стефан[134]». Также видел он отчетливо, что сверкает еще меч над шеями блаженных.

А когда святой Левонд увидел, что не собираются допрашивать их и судить по-одному, но последовал общий приказ о смерти, он сказал блаженному Йовсэпу: «Подойди ближе под меч, ибо саном ты выше всех». И когда он сказал это, они выстроились один за другим. Поскольку же палачей весьма понуждали и торопили, те одновременно отсекли головы блаженных и кинули их перед святым епископом. А когда они испускали дух, он воскликнул, говоря: «Господи Иисусе, прими наши души и введи нас в ряды возлюбленных Твоих!» И все погибли одновременно, в одном и том же месте.

И если также пожелаешь включить в подсчет с ними и могпета, который уверовал во Христа, — получится семь, кроме еще тех двух, которые мученически погибли в Вардэсе, и другого епископа по имени Татик, погибшего в Сирии. Но там на месте [погибли] шестеро, и вот их имена:

Сахак, епископ из Рштуника,

Святой Йовсэп из Вайоцдзора, из деревни Холоцимк

Левонд, иерей из Вананда, из деревни Иджеванк

Мушэ, иерей из Албака

Аршэн, иерей из Багреванда, из деревни Елегек

Каджадж, диакон [оттуда], откуда был [и] епископ Рштуника

А блаженный могпет — из города Нюшапуха

Самуэл, иерей из Айрарата, из деревни Арац

Абрахам, диакон из той же деревни.

Итак, там, где умертвили шестерых этих святых в пустыне, Деншапух, могпет и майпет Джникан там же на месте выбрали стражей из своих служителей и велели охранять тела блаженных до десяти дней или еще дольше, пока царское войско уйдет, и чтобы иноверцы, говорили они, придя, не взяли их кости и, роздав, не распространили по всей стране, отчего люди еще более впали бы в заблуждение ереси назарейской.

А хужик, о котором сказали выше, оставался при оружии там со стражами, как один из них. Муж, полный мудрости и совершенный в божественном знании, он ждал и высматривал, как похитить у них кости святых.

И когда прошло после того три дня, большой страх напал на всех, и они, ослабевшие и полумертвые, упав и не имея сил подняться, пролежали три дня, а на четвертый день двумя из стражников злейше овладел дэв. Но вот около полуночи послышались ужасные звуки и грохот громогласный из недр, как раскаты землетрясения. Земля дрожала под ними, и от сверкания мечей вокруг них сыпались искры. И видели они все, как восстали все мертвецы, и те же страшные слова, что на суде, звучали в их ушах, так что, набросившись один на другого, они даже убивали друг друга. И настолько смутились и ошалели, что один не знал, куда другой убегает. И по возвращении рассказывали с великим изумлением о всех перенесенных ими муках.

Три нахарара стали совещаться и с удивлением говорили друг другу: «Что предпринять, что делать с непостижимой ересью христиан? Ведь пока они живы, удивительна их жизнь, они презирают имущество как [люди] без потребностей, святолюбивы, как бестелесные, беспристрастны были, как праведные [судьи], бесстрашны, словно наделенные бессмертием. Если это все назовем [действием] невежественных и дерзких, то как нам поступить, когда все больные в стане здесь от них выздоравливают. И что важнее всего этого — было ли такое, чтобы труп человеческий поднялся и предстал живым, или кто услышал его речи?

«Ибо наши служители не лгут, мы сами убедились в правдивости их. И если бы они пожелали примешать сюда какую-нибудь жадность телесную, они бы только намекнули христианам в нашем войске и по весу тела каждого из них получили бы золота. Затем и эти мужи, которые были умучены дэвом, ведь тогда не были одержимы болезнью, и мы это знаем. Ясно, что сегодня было великое знамение. Если мы так умолчим, на нас самих падет подозрение. А если отведем их пред лицо царя, тогда он выслушает от них о всех этих великих чудесах, тогда, быть может, законы наши в какой-то степени окажутся нарушены».