Слово Оберона

— Вы знаете выход отсюда?

— Нет, — принц огорчённо покачал головой. — Старые ходы замуровали и пробили новые. И у меня в памяти всё путается. Я бы не смог выйти.

«И ты не сможешь», — услышала я в его голосе.

Зажмурила глаза.

Вспомнила солнышко, как оно пробивается сквозь ветки и блестит на бегущей воде. Вспомнила Оберона, как он летит по полю верхом на Фиалке, своём крылатом зубастом коне. Вспомнила, как мама ставит на стол именинный торт, смеётся, а Петька и Димка сидят рядком и смотрят на свечки умильными глазами…

— Вы бы согласились жениться на принцессе? На прекрасной, умной, красивой, доброй… — мой голос дрогнул. Я кривила душой.

— Ну, конечно, согласился бы, — прервал меня принц. — Только какая разница? Я обречён навечно…

— Ничего вы не обречены.

— Я состарюсь в этой клетке…

— Ничего вы не состаритесь! — я заговорила громче, мой голос запрыгал от стены к стене. — И почему вы сдаётесь, я не понимаю? Я сейчас уйду…

— Ты уйдёшь?!

— Уйду, — я вся подобралась, не давая жалости опутать меня и погасить волю. — И вернусь! Я освобожу вас, мы пойдём за Печать…

Принц смотрел на меня грустными глазами, как зверь в зоопарке:

— Тебе не выбраться из замка.

— Выбраться!

— Ты заблудишься и умрёшь от голода и жажды.

— Не умру!

— Или тебя схватят, и тогда будет ещё хуже.

— Не схва… — голос у меня осип, и коленки задрожали. — Пусть лучше схватят, чем вот просто так сидеть! И ещё… я должна исполнить королевское Обещание.

— Разве ты его давала? Разве тебе его исполнять?

Стало тихо-тихо, только шуршали смужелицы.

— Спасибо за угощение, — сказала я наконец. — Теперь мне надо идти. До свидания.

* * *

Сначала по стенам прыгали бледные отсветы огня — горела свеча Принца-пленника. Потом он задул свечу, и стало темно.

Я спустилась до самого низа. Оглянулась, пытаясь припомнить, откуда пришла. Безуспешно: все коридоры казались одинаковыми.

Куда теперь?

Ещё можно было вернуться. Без оружия, без ключа, без друзей — на что мне рассчитывать?

Я всхлипнула и зашагала по коридору — наугад. Я шла, и шла, и шла, и нарочно громко топала — если здесь ходит патруль, пусть он меня услышит. А если под замком затаился Максимилиан — ещё лучше, мне давно хочется взглянуть в его чёрные бессовестные глаза. А если…

Мне зажали рот, подхватили и понесли. Задыхаясь и сопя, я начала последнюю битву за свою жизнь — локтями, когтями, зубами и пятками.

Противник был несоизмеримо сильнее. Вот меня скрутили и куда-то волокут, я видела только каменный пол и быстро ступающие сапоги. Очень знакомые сапоги с голенищами, пришитыми к штанам. Уйма!

Я вступила в бой с новой силой. Бесполезно — он мог одной рукой прихлопнуть десяток Лен. Но я всё равно выворачивалась, теряя силы, уже зная приблизительно, что меня ждёт впереди. Если бы враг — было бы не так обидно! Но предатель…

Уйма замедлил шаг. Остановился. Я чувствовала, как ходят его бока, но не слышала дыхания.

— Зачем ты удрала?

Я попыталась укусить его за ладонь. Проще цапнуть яблоко, висящее на верёвке.

— Теперь я знаю, как выйти из замка. И ключ от Печати у меня.

От неожиданности я перестала вырываться.

— Твой посох в надёжном месте. Сейчас сменится вечерняя стража — и заберём.

Я неподвижно, как тряпочка, висела в его руках.

— Принц-пленник в замке. В подземелье. Спрятан. Чтобы его освободить, нужно взять замок приступом. Принц-деспот покорится победителю.

Я перевела дыхание.

— Я знаю, как найти Принца-саламандру, — он наконец-то отнял руку от моего лица. Осторожно поставил на ноги. Я пошатнулась и схватилась за стенку.

Уйма ещё больше оброс щетиной. Исхудал. Но жёлтые глазищи горели как ни в чём не бывало.

— Как я могу тебе доверять? — спросила я, пытаясь выпрямить спину.

— Как себе, — Уйма посмотрел удивлённа. — Ты что, не поняла ничего?

— Не поняла, — я отвернулась. Накатило такое облегчение, что я боялась зареветь или грохнуться в обморок.

— Ну так пошли, — он осторожно выглянул за ближайший угол.

— Тут где-то Максимилиан…

— Я знаю, — беспечно отмахнулся людоед. — Я его встретил.

Глава 17 Достоинства Уймы

Человеку легко сказать: «Это было самое счастливое утро в моей жизни». А потом наступает ещё одно счастливое утро, и опять хочется так сказать. Но вот, честное слово, сколько я живу — счастливее утра не припомню. Даже в день рождения.

Я проснулась на подстилке из травы и сразу увидела, как солнце пробивается сквозь ветки. И вокруг было светло, птицы чирикали, зелёные стебли пригибались от росы, и крупные капли блестели на моём белом посохе. А чуть дальше, в ложбинке, сидел спиной ко мне Уйма и жарил что-то на вертеле. Пахло дымком и шашлыками.

При виде Уймы моё счастье немножко вздрогнуло. Как дрожжевое тесто, если его тряхнуть. Людоед где-то потерял кольчугу и панцирь — зато теперь на нём была прекрасная кожаная куртка со множеством карманов, шнурков и заклёпок. С кого он только снял такую?

По другую сторону костра сидел Максимилиан, бледный и обиженный. Его руки были связаны крепче прежнего. При виде пленного некроманта на душе у меня снова сделалось спокойно.

— Доброе утро, Лена, — сказал Уйма, не оборачиваясь.