Слово солдата

Прыгать! Прыгать, пока не поздно! Уже проглотило половину эшелона вместе с ребятами. Ближе, ближе черная пасть… Метнулся на край крыши. Мелькнула перед глазами каменистая обочина. Страшно! Разобьюсь…

— Тонне-ель! — протяжно несется откуда-то издалека.

В тот же миг оглушил, вжал в крышу вагона дикий грохот. Неистовый шум, свист, скрежет и лязг железа несся со всех сторон, словно вагон выехал в огромное жестяное ведро, по которому изо всей силы колотили палкой, обдавали струей сжатого воздуха и качали из стороны в сторону. Кромешная темень. Дымное удушье…

Первая мысль — стянет! Стянет чем-нибудь с крыши, под колеса, которые глухо и ритмично выстукивали где-то внизу. Расплющит, раздавит в лепешку… Плашмя вытягиваюсь поперек вагона и всем естеством чувствую, что где-то совсем рядом, над самой спиной, проносятся какие-то крючья, острые выступы скал, обрывки проволоки. Вот-вот заденет и…

А еще чувствую, что задыхаюсь. Словно окунулся головой в дымоходную трубу. Ни глотка воздуха! Еще минута — и все будет кончено. Лихорадочно ищу спасения. Приходит мысль, что внизу дым реже. По-пластунски ползу в торец крыши, нащупываю руками железную скобу. Одну, вторую… По этой лесенке спускаюсь до самых буферов и чувствую, что спасен — дышать легче.

Совсем рядом ритмично стучат колеса. Но это уже не страшно. Руки мертвой хваткой держатся за скобу…

А через минуту вновь ярко засветило солнце, дохнуло в лицо такой удивительно чистой свежестью, что слегка закружилась голова, и чтобы не свалиться под колеса, я осторожно и медленно полез на крышу.

Вскоре эшелон остановился на маленьком пустынном полустанке, и мы узнали, что дальше он не пойдет. Собрались у паровоза. Все закопченные, грязные. Подсчитали потери. Они оказались невелики: кроме рюкзака Николая Мизненко с рыжей телячьей шерстью, стянуло одну шинель и разорвало рубаху на спине Ивана.

Почему-то именно потеря рюкзака всех необыкновенно развеселила.

— Как же, Николаха, ты теперь до Берлина дойдешь без припасов-запасов? — как всегда первым начал подшучивать Иван Подвыженко.

— Отстань! — злится Мизненко, и от этого хохот еще громче.

— А знаете, братва, — уже серьезно начал Подвыженко, — сегодня первый раз я на поезде проехал. И сразу столько приключений…

— И я, — улыбается щербатой улыбкой сержант Игнатовский.

— Я тоже.

— И я впервые.

И, к удивлению, оказалось, что все в этой необычной команде, за исключением Мизненко (его отец был знаменским железнодорожником), сегодня впервые в жизни ехали на поезде.

— Ничего, ребята, не ваша вина, что впервые, — задумчиво говорит пожилой машинист в промасленной, без погон солдатской гимнастерке. — А все-таки далеко еще до вас просвещенной Европе…

Вскоре мы шагали по обочинам дороги привычным размеренным шагом. Шагали туда, где все громче слышалась грозная, неумолчная скороговорка фронта.

ОРУЖИЕ ПОЛОЖИТЬ…

Колонна военнопленных медленно втягивалась в очередное на нашем пути румынское село. Солнце клонилось к закату, но все еще стояла душная безветренная жара и поднятая сотнями ног дорожная пыль долго держалась на одном месте густой серой завесой. Устали и пленные, и мы — их конвоиры. Было решено, что пройдем вот это самое село и где-то за его околицей сделаем привал. По опыту знали: там непременно будет колодец с высоким журавлем, деревянной, темной от времени бадейкой и длинным долбленым корытом, всегда доверху наполненным чистой холодной водой. Вблизи колодца наверняка будет стоять серый, плотно сбитый гурт овец, охраняемый молчаливым пастухом в высокой черной папахе, с длинным крючковатым посохом и лохматой сторожевой собакой. Там, на лужку или на выгоне, наш переводчик — немец Иван встанет во весь рост на единственную нашу повозку, приложит ко рту ладони и громко крикнет: «Ахтунг! Ахтунг!» И уже более умеренным голосом передаст распоряжение старшего конвоя лейтенанта Аверьянова свернуть вправо или влево, наполнить фляги и котелки водой, умыться, кто желает, перекусить и при всем этом соблюдать строгий порядок. Особо будет предупреждено, что далеко от общей группы отходить нельзя. Это расценится как попытка к бегству.

Две такие попытки за время пути уже были, нам пришлось применять оружие, но, к счастью, обошлось без крови.

С немцем Иваном мы познакомились в начале пути. Колонна военнопленных сформировалась в каком-то небольшом венгерском городишке, где находился временный лагерь для тех, кто сдался нашим наступающим частям или был выловлен в прифронтовых лесах. Набралось пленных немало. Нам, небольшой команде молодых солдат во главе с лейтенантом Аверьяновым, приказали отконвоировать двухтысячную колонну в Молдавию, в город Бельцы, в большой пересыльный лагерь. Привести всех в целости и сохранности. Всех до единого! Сдать большой запечатанный конверт в штаб лагеря и возвращаться в свою часть, которая с боями шла по венгерской равнине.