Слово советского пацана. Бандиты, маньяки, следаки

Барсука содержали в Киеве, в тюрьме КГБ. Вели допросы и политические дискуссии. Но соратники считали, что Кук на свободе. Так легче было бороться с остатками подполья. Иногда нациста, практически не знавшего Украины (ни досоветской, ни советской), — водили в музеи, в заповедник Аскания-Нова, по улицам крупнейших городов республики, которую уже практически успели восстановить после военной разрухи. Казалось бы, всё просто: он увидел, что бандеровская пропаганда лжет про угнетенную Украину. Увидел цветущую республику, которая готова к послевоенному экономическому рывку. Ознакомился научными институтами и заводами, с восстановленными мостами и железными дорогами. Увидел книги на украинском языке, удивился всеобщему преклонению перед Тарасом Шевченко, которого считал своим кумиром. Понял, что Украина процветает без из идей. И — распрощался с нацистскими идеалами. Но все было гораздо сложнее. Кук восхищался советским Киевом — видимо, вполне искренне. Понимал, что большевики дали Украине настоящую жизнь. Но свои позиции старался не сдавать. Он видел себя не пленником, не ренегатом, а прежде всего разведчиком, который ведет свою игру. Правда, открыл чекистам коды переписки с зарубежными центрами в США, Канаде, Италии, Аргентине, ФРГ. Указывал он и на схроны остававшихся на свободе подпольщиков. Выдающийся чекист Георгий Санников не верил в перерождение Кука: «Это матерый враг, который просто понимает, что сопротивление бесполезно, и хочет сохранить свою жизнь и жизни своих соратников».

Советский гражданин

Барсук долго обещал публично откреститься от своих идей. 19 сентября 1960 года Василий Кук выступил по радио с обращением ко всем живущим за рубежом украинцам, в котором признал советскую власть на Украине законной, отрёкся от ОУН-УПА и призвал украинское правительство в изгнании признать СССР законным государством и вернуться домой.

Многие требовали открытого суда над военным преступником и его расстрела — в назидание всему миру. Такой точки зрение придерживался ЦК Компартии Украинской ССР. Но в КГБ действовали тоньше. Дело тут вовсе не в мягкости Никиты Хрущева, как многие считают. Такой человек был полезен. А возможностей для побега у него не было.

В итоге поступили с ним на удивление гуманно: это можно объяснить только активным сотрудничеством Кука с КГБ. Сотрудничеством, которое продолжалось и шло на пользу советскому Киеву и Москве. Радиоигра, в которой он принимал участие, помогла окончательно уничтожить бандеровское подполье не только в СССР, но и за пределами страны, в Восточной Европе.

Он даже сумел получить заочный диплом историка. Некоторое время занимался научной работой, написал диссертацию о Столыпинской реформе на Украине. Но потом из науки его выдавили, и дорабатывал гражданин СССР Кук в «Укрбытрекламе», время от времени выполняя задания КГБ — иногда сознательно, иногда вслепую.

В 1991 году, после распада СССР, за ним перестали следить органы, Кук занялся политикой, но почти безрезультатно. Оказалось, что его отречение было неискренним. Он снова попытался приноровиться к изменившейся конъюнктуре. Правда, без особого успеха, на втором плане.

Осень двойного агента

Убежденным националистом он оставался до глубокой старости. По крайней мере, его использовали как «икону» УПА — и писали от его имени красноречивые воззвания и любопытные воспоминания. Он немало разного рассказал о себе на покое. И о том, что на свободу его выпустили не из-за раскаяния, а потому, что весь мир ждал от Советского Союза «оттепели» по отношению к украинским нацистам. И о том, что хотел демонстративно покончить с собой на свободе, чтобы показать всему миру ужас коммунистического режима. Всё это лукавство. Свободу ему сохранили, потому что Кук был полезен нашей разведке. Вся Украина была уверена, что «Юрок Лемиш» расстрелян — как же иначе? А он занимал простую двухкомнатную квартиру, напичканную жучками. И, конечно, ни о каком самоубийстве не помышлял. Снова выслуживался и выживал. Недаром многие оуновцы до сих пор считают его предателем — причем говорят о том, что Лемеш был двойным агентом с военных лет. Что ж, возможно и такое. Слишком запутанная, авантюрная и кровавая судьба вышла у люблинского юриста. И он побаивался, что историки будут копаться в документах.

Кук умер в 2007 году, в 94 года, не дожив ни до масштабного возрождения нацизма на Украине, ни до его катастрофы.

Серийники военного времени

Долгое время считалось, что первым советским маньяком был Владимир Ионесян по кличке Мосгаз. Орудовал преступник в начале 1960-ых годов и проникал в квартиры москвичей, представляясь сотрудником Мосгаза. Отсюда и кличка убийцы.

Однако в последнее время, когда рассекретили некоторые уголовные дела военной поры, выяснилось, что подобного рода типы водились в столице и раньше. Вот лишь несколько историй о том, как сотрудники МУРа вычисляли маньяков во время Великой Отечественной войны.

Однорукий снайпер