Слово Ветра

— Да без разницы! — кипятится Федя, как и я, озираясь по сторонам.

— Пока прямо, — даю отмашку. — А там видно будет.

Мы все с облегчением выдыхаем, когда становится ясно, что чёрный джип так и остался стоять на парковке. Нас не заметили, а значит, есть шанс спрятать девчонок хотя бы на время, пока не разберёмся, что к чему.

Бесцельно ездим по ночной столице, наматывая километры. Напряжённо молчим. Каждый из нас рисует в уме свою картину происходящего, но ни один не готов её озвучить.

Страх. Он окутывает собой каждую клеточку тела. Неизвестность пугает куда сильнее прямых угроз. Я бы и рад засыпать Марьяну вопросами, чтобы хотя бы на чуточку приблизиться к истине, но Нану и так колотит сумасшедший озноб. А значит, не сейчас. Позже!

Спустя час или два мы останавливаемся напротив захудалого мини-отеля, больше похожего на притон. Вокруг темно и хламно. Вывеска кривая и какая-то блёклая, да и само здание явно требует ремонта.

— Лица попроще сделайте! — бросает Грачёв, бодрой походкой направляясь к дверям в это убогое заведение. — В нормальной гостинице с каждого спросят документы, а здесь договоримся — никто вас не найдёт!

— Федя прав, — перехватываю спящую Марусю в свои руки и пропускаю Нану перед собой. Чёрт его знает, кто стоит за охотой на мою девочку и какие у него связи, так что лучше нам не светиться.

— Я рядом буду. Не бойся! — подбадриваю Нану, пока Грачёв на своё имя оформляет номер и многообещающе улыбается моложавой женщине-администратору, чтобы та не задавала лишних вопросов.

— Комната двести восемь, — Федька протягивает мне ключи. — Самая лучшая в этой богадельне, — устало подмигивает.

Нас всех без исключения день этот бесконечный потрепал на славу.

— Отсыпайтесь, — натянуто улыбается Грачёв Марьяне, а потом обращается ко мне. — Я вернусь к отелю. Посмотрю, что да как. Чемодан твой захвачу.

— Это опасно, — бормочет Нана, заламывая пальцы на руках, но Федька прикидывается, что не видит и не слышит. Тот ещё упёртый баран!

— Завтра утром вернусь, — Грачёв бегло смотрит на часы, потом на меня. — Хотя уже сегодня, — добавляет измученно. — Ветер, только давай без самодеятельности! Понял?

— Иди уже! — бурчу в ответ.

Федя скалится и уходит.

— Ты осторожнее там, Грачёв, — бросаю ему в спину, но парень лишь насмешливо фыркает.

—Ещё неизвестно, кому из нас осторожность этой ночью пригодится больше, Ветер! — хохочет, хлопая дверью.

Маруся мирно посапывает на моих руках, пока по узкой лестнице несу её на второй этаж.

Марьяна держится рядом. Беспокойно теребит в руках очки дочери и молчит. Пытается казаться смелой, но я вижу, как вздрагивает она от каждого шороха и брезгливо озирается по сторонам. Это я повидал на своём веку немало злачных мест, для Наны подобное — в диковинку. Нежная, избалованная, привыкшая к комфортной и сытой жизни, она слишком резко окунулась в омут непосильных проблем и жуткого страха. И отчего-то меня не покидает ощущение, что я невольно причастен к этому…

— Наш люкс, — иронизирую, остановившись напротив обшарпанной двери с номером двести восемь, и пытаюсь поудобнее перехватить Русю, чтобы достать ключи.

— Давай я, — не поднимая на меня глаз, Нана неуверенно тянется к моей ладони и ненароком обжигает кожу своим теплом.

— Я подумала, что тебе неудобно будет с Марусей открывать дверь, — мгновенно отдёрнув руку, спешит с оправданиями.

Киваю. Разомкнув ладонь, позволяю Марьяне забрать ключи. Замечаю, как подрагивают её тонкие пальцы, как взгляд неловко бегает по серым стенам убогой гостиницы, а грудь часто и ритмично вздымается от каждого вздоха. Марьяна неуклюже вставляет ключ в замочную скважину. Нервно крутит им из стороны в сторону. А я улыбаюсь. Здесь и сейчас, пока Нана самоотверженно борется с непокорным замком, я могу смотреть на неё не таясь. Нет, ни на что не претендую! Мягкие кудряшки Маруси лучше бейсбольной биты вправляют мозги на место. Просто понимаю: я скучал…

Скрежет замка. Скрип двери. В нос ударяет запах застойной сырости и дешёвого стирального порошка. Нана осторожно нащупывает выключатель, и вонь, что щекочет ноздри, тут же обретает формы: крохотное подобие прихожей, две смежные комнаты, старенький санузел с подтекающим краном. На полу красуется потёртый ковролин грязно-бежевого цвета, возле окна — небольшой диван, два стула и журнальный столик. Вместо телевизора, на нас с выцветшей фотографии на стене смотрит жирный котяра с бантом на пушистом загривке. А взамен белоснежных полотенец и махровых халатов, на краю двуспальной кровати неряшливо брошены байковые одеяла, видимо, про запас. Всё вокруг старое, замученное, повидавшее на своём веку всякое. Даже мне, бывшему беспризорнику, становится не по себе от окружающей нас упаднической обстановки, а потому и не жду, что Марьяна от радости захлопает в ладони или даже скупо улыбнётся.

— Это всего на одну ночь, — силюсь не думать, как выгляжу сейчас в глазах Наны: долбанный крутой парень, который только и смог, что привезти любимую женщину с маленьким ребёнком на руках в забытую богом ночлежку. — Я понимаю, ты привыкла жить на широкую ногу, но…