Слово живое и мертвое

Не то – речь Виви, эта бойкая девица изъясняется в полном соответствии со своим нравом: …газеты наперебой кричали(were full – были полны – о студентке, которая) отвоевала первое местоу лауреата (beating the senior – обогнала, победила)… вот мама и вбила себе в голову, что я должна сделать то же (and nothing would please my mother but that I should…)… я сказала ей напрямик, что не стоит тратить время на зубрежку(it was not worth my while to face the grind since I was not going in for teaching), разя не собираюсь идти в учительницы… на этоммы с ней и порешили, хотя без воркотни не обошлось.

Можно и не приводить сплошь подлинник. Каждый оборот, каждое слово в переводе верны по смыслу и тону, никакой натяжки, все передано живыми речениями, по-настоящему разговорно. Это живость молодого задора, что называется, юношеского максимализма, без малейшей вульгарности.

Бойкий легкомысленный Фрэнк болтает примерно в том же духе:

Я дошел до точки(Things came to a crisis – буквалист не отказался бы от кризиса! ). Папе римскому (о своем папаше, священнике) пришлось заплатить за меня долги. Поэтомуон сидит теперь на мели(He’s stony broke in consequence – буквально вследствие чего!)… А вас как сюда занесло(What are you up to…)? … Нет, как это здорово, что вы здесь! (It’s ever so jolly to find you here…)

Что ни слово – мальчишеский петушиный задор, но грубости, вульгарности нет и здесь.

А вот миссис Уоррен, мамаша Виви, с самого начала изъясняется по-другому:

Просто умираю, до чегохочется пить (I’m dying for a drop to drink)… из молодежи следует выбивать эту дурьи еще кое-что впридачу(and young people have to get all that nonsense taken out of them, and a good deal more besides).

Тут каждая мелочь выдает вульгарную невежественную бабу, прежде всего интонацией передано, что речь ее еще и неправильна, не очень-то грамотна. Под стать ее речи и облику и относящиеся к ней, нередко развернутые и очень выразительные, как всегда у Шоу, авторские ремарки; вот к примеру ( налетая– swoops down на достопочтенного Сэмюэля): Да ведь это Сэм Гарднер. Скажите пожалуйста, пастором стал! Не узнаёте нас, Сэм? Это Джордж Крофтс, собственной персоной, только вдвое толще прежнего… (Why, it’s Sam Gardner, gone into the church! Dont you know us, Sam? This is George Crofts, as large as life and twice as natural…)

А пастор, отвечая, лепечет в смятении – и опять превосходны ремарки: сперва, весь побагровев(конечно, не буквально очень красный – very red), потом miserably confused – готовый провалиться сквозь землю. Лучше не скажешь. Это куда верней, чем обычное (а здесь было бы до беззубости гладко) отчаянно смущенный. Не забудем, каждая ремарка у Шоу весьма существенна, пьесы его равно предназначены и для сцены, и для чтения.

Когда Фрэнк пробует любезничать с миссис Уоррен, у нее с языка поминутно слетают не слишком изысканные в устах якобы почтенной особы словечки: Да ну вас! Не ваше дело! – и эти пустячки тоже отлично найдены для Get out и Never you mind (разговорное, но правильное never mind обычно и переводится помягче, например не беспокойтесь). Подлинная натура этой особы опять и опять пробивается на свет божий из-под маски добропорядочности: беспутный мальчишка… Ну и нахал, клейма негде поставить,– говорит она Фрэнку. Как же ты ушла, не сказавшись мне? Почем я знаю, куда ты девалась? – так выражается ее материнская заботливость. И конечно, она не стесняется в выражениях, разговаривая со своим компаньоном Крофтсом, который, имея титул баронета, вместе с нею наживается на содержании публичных домов: Мне один мизинец моей дочери дороже, чем вы со всеми вашими потрохами(your whole body and soul). Или: Вы хоть и кутила, а скаред(vicious, stingy).

Но когда она, оскорбленная высокомерием Виви, выкладывает дочке всю правду, без прикрас втолковывает, почему свернула с пути добродетели, в ее грубости появляется пафос обличения, и это тоже сполна передано по-русски. Она и ее сестра Лиз – незаконные дочери злополучной вдовы, торговки рыбой; отца не знает, догадывается, что он был человек сытый и гладкий(well-fed). Мать врала, будто бы он был из благородных(pretended he was a gentleman) – ну, не знаю. А… наши сводные сестры были щуплые, некрасивые, сущие заморыши(undersized… starved-looking), зато честные и работящие. Мы с Лиз забили бы их до смерти, если б не мать, – та нас тоже била смертным боем, чтобы мы их не трогали.