Слово живое и мертвое

3. И голова и сердце на месте?

Предки Адама

Бывает так.

Переводит человек серьезного западного прозаика. Автор – культурнейший, энциклопедически образованный. Исторические, мифологические имена и события, Библия и античность, живопись, музыка и архитектура – во всем этом он как дома. Переводчик обязан донести до читателя все богатство мысли, образов и ассоциаций – сложных, многоплановых, разветвленных. Такой книге необходим продуманный комментарий, но и от переводчика, и от редактора требуются культура и внимание.

Никому не под силу знать все. Но можно и нужно проверять все, что для себя мало-мальски сомнительно, неясно. Можно не знать назубок «Макбета», но недопустимо и чудовищно написать так: «Слава богу, пока бирнамская древесина не окажется в Дансинейне… ему нечего опасаться».

Что представлял себе переводчик, когда выводил на бумаге эту фразу? Лесосплав? Плоты на Лене или Оби?

В арсенале языка немало оборотов, речений, которые требуют от пишущего известной культуры. Не зная их вовсе или зная только понаслышке, легко попасть впросак.

«Хлебные крошки над водой, которые воздадутся сторицей». Человеку явно не хватило ни чутья (а как не почувствовать, что фраза в таком виде странна и не очень осмысленна!), ни обыкновенной добросовестности, ибо, запнувшись на месте не очень понятном, надо рыться в справочниках, словарях, цитатниках. Не так уж трудно убедиться, что ведьмы пророчили Макбету безопасность до поры, «покуда Бирнамский лес не двинулся на Дунсинан», а библейское изречение гласит: «Отпускай хлеб твой по водам» (Екклезиаст).

По счастью, ни «древесина», ни «хлебные крошки» до типографии и до читателя не дошли. Но не всегда заставы, преграждающие бездумью и бескультурью путь в печать, бывают достаточно зорки и вооружены. А ведь каждая невразумительная или корявая строка проходит не через одни только руки и видит ее, как известно, не одна пара глаз.

Не запнулся и не доискался переводчик – должен запнуться редактор. Тогда читателя не будет веселить и озадачивать, к примеру, «заповедь (!), наложенная на Адама и его предков»! А ведь было напечатано такое, да еще в двух разных переводах одного и того же романа! (Правда, тому уже полвека.) Поди пойми, как могли два человека порознь сделать такую забавную ошибку: предками наградить единственного, у кого предков не было. Двое перевели breed (племя, потомки) как «предки», и два редактора столь же бездумно этот несусветный вздор пропустили. Оба переводчика наверняка неплохо знали Священное писание. Но вот переводили они явно не думая.

А литератору полагается думать.

Порой уже не переводчик, а журналист не думает, не слышит, не ощущает корня слова и путает, что было «пред», то есть раньше, а что «потом». И в газете мы с изумлением читаем:

«Потомки тех, кто живет и трудится здесь сегодня, были мореходами и рыбаками…» Еще удивительней та же нелепость у поэта:

Остывшие звезды, вы черные вздохи
Вселенной,
Вы разума вехи,
забытых потомков кострища.

И стихи ведь неплохие, но… не обидна ли такая, мягко говоря, путаница в очень простом случае? Чего же тогда ждать в случаях посложнее?

Да, конечно, всего знать нельзя. Но надо же хоть как-то разобраться, допустим, в банковских, финансовых делах, если переводишь Бальзака или Драйзера, в золотоискательстве – если занимаешься Джеком Лондоном, в авиации – работая над переводом Сент-Экзюпери, в каких-то хотя бы начатках физики, химии, биологии, астрономии – если переводишь современную фантастику. Нужна хоть малая толика знаний, нужна культура общая – и культура работы. Без этого не обойтись ни редактору, ни переводчику.

Особенно это важно при переводах классики, за которые порою легкомысленно берутся люди, к такой работе никак не подготовленные.

Но нужнее всего вдумчивость, чутье и добросовестность.

Право, не надо быть энциклопедистом, чтобы знать, что такое по-английски Last Supper. Переводчик словно бы и знает, он не пишет «последний ужин», спасибо и на том. Однако он не потрудился проверить себя, и Тайная вечеря у него все же оказалась не тайной, как положено, а именно последней – безграмотность довольно конфузная.

В чудесном издании хорошей книги встречаем невообразимое: Иван Креститель! Пусть переводчик не читал Евангелия. Но неужели и в Третьяковской галерее ни разу не был?

«Голову Иоанна Крестителя» можно бы вспомнить, это тоже относится к нашей общей культуре.