Сложить мозаику

   Ещё одной приятной неожиданностью стало наличие в таверне и собственной культурной программы - Таркал, стараясь побыстрее загладить впечатление от неприятного инцидента, позвал певичку (весьма крупную жгучую брюнетку, затянутую в корсет). Весьма зрелая дама, но голос оказался неплохим. Подыгрывая себе на мандолине, прошлась по залу, спела несколько фривольных песен, и настроение у посетителей сразу улучшилось. Когда она подошла и к нашему столу, мужики мигом освободили место для неё, налили вина, и начался персональный концерт уже для нашей компании. Сначала несколько сольных песен, затем к ней присоединились женщины, а потом и наши мужики. Судя по лицам, такого хорошего вечера у них давненько не было.

   Мы с Цинком постепенно оказались с края стола и потихоньку цедили вино, больше слушая трёп остальных, чем рассказывая собственные истории. Взрослые мужики, которым не нужно кому-то что-то доказывать. Цинк если и старался что-то узнать из моей жизни, то очень осторожно, исподволь, без нажима. Я был не против, и не торопясь рассказал несколько реальных историй, подсмотренных в чужих головах. А то, что большой разброс по времени и расстояниям, так жизнь меня и в самом деле помотала. Да и моя натура, любопытная до всего нового и необычного. То, что жив до сих пор, вполне можно списать на провидение, а то и на неведомые игры неизвестных мне богов. Я и сам с обычным человеком могу сделать что угодно - вознести до богатства и власти, сбросить в бездну нищеты и ужаса. Только вот кто мне объяснит, что происходит с моей собственной жизнью?

   Возвращения студентов я не ждал - им бы отстираться и живот успокоить. А вот если у них был отряд поддержки, то могли появиться и новые гости. Так что я косился на каждого нового посетителя, оценивая его опасность.

   Сгорбленную старуху с клюкой я заметил сразу, как только она вошла в двери таверны, но не придал этому значения - мало ли побирушек болтается в столице. Это уж дело хозяина - выгнать сразу или бросить ей объедки. Но Тарнак почему не сделал ни то, ни другое. Покосился, да, но продолжал заниматься своими делами. Старуха и в самом деле отправилась побираться - не спеша подходила к столам, всматривалась в сидящих. Кто-то бросал ей кусок, и она шла дальше, кто-то просто отворачивался.

   Когда она подошла к нам, всмотрелась в Цинка, и вдруг стукнула палкой по столу прямо перед его носом, Цинк почему-то заторопился. Отхватил от краюхи хлеба ломоть, не жадничая, отпластал большой кусок от окорока, да ещё и налил в кружку вина доверху и протянул старухе. Та отхлебнула вина, закрыла глаза и зачмокала губами, словно настоящий гурман. Смотреть было смешно, но я сдержался. Но когда старуха открыла глаза и снова уставилась на Цинка, тот почему-то торопливо указал пальцем на меня.

   -Это его!

   Теперь пришла моя очередь смотреть в глаза побирушки. Ничего особенного - старая больная женщина, немного сумасшедшая, с красными воспаленными глазами. Подать милостыню такой старухе - любой бог зачтет за благое дело. Я потянулся было дать ей что-нибудь ещё, но старуха цепко схватила мой ладонь, накрыла своей и закатила глаза, словно впадая в транс. Я покосился на Цинка, но тот начал гримасничать, типа, "терпи". Пришлось терпеть. Наверное, через пару минут старуха вдруг забубнила:

   Гусеница может бабочкой вернуться.

   Кокон треснул, прошлого не вернуть.

   Путь определен и страшен будет выбор.

   Жизнь на смерть менять не всякому дано.

   И ощутишь тоску, став одинок навеки,

   Когда чужие жизни станут лишь мгновеньем...

   Постояла ещё с закрытыми глазами, затем открыла их, оглядела нас, словно видела в первый раз, спокойно допила вино из кружки и ушла, не забыв прихватить хлеб с мясом.

   Я в недоумении повернулся к Цинку.

   -И что это такое было?

   Цинк чуть усмехнулся, но, как мне показалось, с каким-то сомнением и опаской.

   -Горуна это, местная сумасшедшая. Живет где-то в трущобах возле храма, побирается. Некоторые считают, что она блаженная и иногда её устами говорит Ирис Солнцеликая.

   -И что она сейчас, по-твоему, сказала? Свой бред или пророчество Ирис? Какие ещё бабочки и гусеницы?

   Цинк как-то погрустнел и хорошенько приложился к кружке.

   -Не знаю, Линк, не знаю. Но одному из наших она как-то сказала, что о деньгах он может больше не думать. А через неделю его зарезали в переулке.

   Я снова покрутил в голове слова старухи.

   -Ну, мне она скорее бессмертие нагадала. Но при чем здесь бабочка?!

   Цинк снова наполнил кружки и приподнял свою.

   -Вино-то хорошее, а много ли старухе надо? Вот и привиделась всякая ерунда. У тебя-то самого со зрением всё в порядке?

   Я только усмехнулся.

   -Если будем так пить, то не только бабочки, но и человечки с рожками, и белочки появятся. Давай ещё по кружке и пойдем погуляем, проветримся...

   Цинк кивнул, соглашаясь.

   -Ещё по кружке, и гулять!