Я тяжелый, непростой человек, но в то же время добрый и отзывчивый. Я могу вспылить, но если ситуация действительно важная, то всегда помогу. В заключение он мне сказал, что причина – в разном социальном статусе, поскольку в его семье привыкли довольствоваться малым, а главную роль играет мать. И что женщина должна быть проще его. Сам расти душой он не хочет, говорит, что достаточно будет серой послушной мышки. Но я знаю, что не сможет он сам без любви, что, несмотря на все, – наши души две половинки! А я, любя, не могу отпустить, потому что мы созданы друг для друга.
Я еще живу надеждой, но понимаю, что без него мне жизни не будет, и мне придется вскрыть вены, чтобы выплеснуть эту тоску без него.
Вскрыть вены – легко. Потрудиться над собой – трудно. Ваша любовь так слаба, что ее хватает только на первое?
Кроме того, Вы не очень понимаете, что из человека выходит при этом. Выходит из него все доброе, что есть в нем. А все тяжелое и вся тоска остаются с ним НАВЕЧНО. Потому что конец – делу венец, а такой конец означает, что человек отказался от всего доброго, что Бог дал ему, и выбрал зло.
И ради чего все это? Вы думаете, что страдаете от любви? Увы, так страдают от любовной зависимости. А в любовной зависимости нет ничего красивого, стоящего – одни иллюзии и эгоизм.
Дорогая Кристина! Говоря, что Вам «придется вскрыть вены», Вы уже настроились на то, чтобы проиграть. Извините за резкость, но, если на то пошло, вскрыть вены или сделать что-то подобное, Вы всегда успеете. А вообще-то жизнь и так коротка, чтобы ее еще сокращать. Если еще можно изменить ситуацию – надо пробовать.
Я не знаю, верующий ли Вы человек. Но на Вашем месте я бы начала молиться. Наверно, побежала бы в храм. Конечно, это Вам решать, но когда человек уже не справляется сам, он всегда взывает к Богу. К Нему и в другие моменты хорошо бы обращаться, но чаще всего это бывает в трагической ситуации. Может, и Вам, прежде чем заканчивать с жизнью, и без того хрупкой, сначала попросить помощи у Бога? Отчаиваться не время. Время бороться. И не такие по тяжести ситуации бывают, и у тех, кто верит, благополучно разрешаются. Кстати, Вы знаете о том, что самоубийство – страшный грех? Самоубийц даже не отпевают в церкви! Верующий человек знает, что самоубийца – это, чаще всего (кроме некоторых исключений), тот, кто добровольно сдался бесам без попыток борьбы. А «рогатым» только того и надо. Хотите этого?
Если Ваш возлюбленный – Ваша половинка, то, как уже неоднократно здесь писали, он к Вам вернется. Но для этого нужно поработать над собой. Какая же это любовь, если один чинит насилие над другим, пытается переделать, да еще демонстрируя при этом полную нетерпимость! Ведь любовь предполагает терпение друг к другу и самопожертвование. А эмоции никогда не были хорошим советчиком в решении глобальных жизненных проблем.
Постарайтесь успокоиться и проанализировать всю историю. Может быть, откроется что-то, чего Вы не замечали раньше – Ваши черты характера, из-за которых и могли возникать ссоры и скандалы. Вы хотя бы будете знать, что в себе нужно преодолеть. Ну и я бы наверно задумалась по поводу избранника. Если он поднимает на меня руку (а моей вины в этом не было), если не хочет приложить усилий, чтобы спасти отношения, если легко отказывается от меня… А моя ли это половинка? Была ли любовь?
Вот, Надежда сказала многое из того, что я хотел Вам сказать. А именно – что Вы торопитесь сдаться. Поезд еще не ушел, а Вы уже отвернулись от него и причитаете, и рвете на себе одежду.
Поймите, что изменения в себе – это не театр, в котором он обязательно должен быть зрителем. Это невидимый миру труд. Пусть он уедет хоть за границу! Если Вы изменитесь, и он действительно Ваша половинка (пока Вы этого не можете знать) Бог известит его сердце, и устроит Вашу новую встречу.
Он подал на развод! Я сказала, что желаю ему счастья и не буду мешать, если все связанные с этим формальности он возьмет на себя. Думала, это его остановит.
Однако он сначала пытался переложить все на меня, не понимая, почему я не хочу его отпускать, а потом стал угрожать. Я думала, что он мягче, что это влияние матери, которой хочется увести его в русский город. Но нет. Он сам так решил. Устал от моей импульсивности, пытается обвинять меня в расчетливости, и просто не понимает, что я не хочу облегчать ему путь к отступлению.
Идет какое-то странное противоборство, разговор людей, которые не понимают друг друга, и, несмотря на все, я люблю его, настолько сильно, насколько можно, наверно, любить. А он этого не видит, думает, что где то в другом городе ему будет лучше.