Сложные отношения

— Великий боже! Что-то не припомню, чтобы мне прежде доводилось видеть подобное! — Она положила перед внучками еще по одной коробке. — Это вам, мои дорогие. Не думаю, что на свете найдется бабушка счастливее меня.

Обе девушки порывисто вскочили со своих мест и принялись обнимать и целовать бабушку. Потом они распаковали ее подарки. Сесилия получила маленькую жемчужную брошь, специально созданную для того, чтобы украсить ее бальное платье. Развернув упаковочную бумагу и раскрыв красный кожаный футляр, Доротея достала изумительное колье из изумрудов.

— О, бабушка! Какая красота! — воскликнула она.

После того как внучки примерили украшения и вдоволь ими восхитились, леди Мерион велела им распаковывать остальные подарки. Она также охотно включилась в эту веселую игру.

Полученные подарки были призваны скорее продемонстрировать экстравагантный вкус дарителя, чем выразить восхищение одариваемой, но многочисленные букеты цветов и стихотворения Доротея и Сесилия исправно получали и во время сезона. Хотя лорд Элвенли и прочие приятели Хейзелмера частенько подносили Доротее цветы и другие знаки восхищения, сам он ни разу ей ничего не прислал. Ей было невдомек, что Хейзелмер, признанный эксперт по части соблазнения, избрал такую тактику неслучайно. Поэтому, дойдя до небольшого свертка, в котором оказался футляр от Эстли, Доротея не связала его с Хейзелмером.

Дарить дебютанткам ювелирные украшения было не принято. Заинтригованная, она расчистила вокруг себя побольше места, чтобы как следует рассмотреть этот подарок.

— Интересно, от кого это, — негромко сказала она.

Леди Мерион подошла поближе:

— Очень странно! Открывай скорее, дорогая, давай посмотрим. Внутри непременно должна быть карточка.

Но карточки внутри фуляра не оказалось. Там лежала самая восхитительная брошь, какую только можно было себе вообразить. Она была выполнена из золота с инкрустацией из изумрудов и рубинов, и имела форму ягоды ежевики. На губах Доротеи расцвела улыбка. Какая дерзость!

Леди Мерион не могла взять в толк, чему улыбается ее внучка. Зато Сесилия, подняв голову от своих подарков и увидев в руке у сестры брошь, тут же обо всем догадалась.

— О! Это от лорда Хейзелмера? — воскликнула она, глядя на смущенную Доротею карими глазами, и засмеялась.

Леди Мерион тут же ухватилась за эту соломинку. Ради всего святого, какое отношение имеет ежевика к лорду Хейзелмеру? Хорошо зная этого джентльмена, она догадывалась, что его подарок далеко не такой невинный, как кажется.

— Доротея, я запрещаю тебе надевать это украшение сегодня, — непреклонно заявила она.

— Ах нет, бабушка, не делайте этого! Видите эту петельку? Мистер Эстли сделал ее для того, чтобы брошь можно было носить и в качестве кулона на ожерелье из изумрудов. Как предусмотрительно с его стороны!

Тщательно изучив брошь и подаренное бабушкой ожерелье, Доротея совместила их и теперь критически разглядывала полученный результат. Украшения прекрасно сочетались друг с другом.

— Доротея, я не знаю, что эта брошь символизирует, и не уверена, что хочу знать, — самым жестким тоном, на какой только была способна, произнесла леди Мерион. — Но, что бы Хейзелмер ни задумал, тебе нельзя надевать сегодня это украшение. Только подумай, как это будет подозрительно. Как ты сможешь смотреть ему в глаза, надев его подарок?

— С привычной хладнокровностью, смею надеяться, — упрямо возразила Доротея. — Я не могу не принять этот вызов, бабушка, вы же понимаете. Просто не могу.

Леди Мерион подозревала, что Хейзелмер намерен заманить ее внучку в ловушку, но ничего не могла с этим поделать.

Единственное отклонение от намеченного леди Мерион распорядка дня произошло из-за Эдварда Бьюкенена. Нежданно-негаданно он объявился у дверей, наотрез отказываясь слушать Меллоу, которому были даны строгие распоряжения никого не пускать. Упомянув имя Герберта Дэрента, он все же убедил Меллоу проводить его в утреннюю гостиную. Сам дворецкий отправился предупредить о госте хозяйку.

Кипя от негодования, леди Мерион спустилась на первый этаж и величественно вплыла в гостиную. Пять минут спустя она с озадаченным видом отправилась искать свою старшую внучку.

Через десять минут Доротея, выглядевшая очень бледной, спустилась по лестнице. Замешкавшись на пороге, она с отвращением посмотрела на дверь утренней гостиной, затем, глубоко вздохнув, вошла.

Все оказалось еще хуже, чем она предполагала. Леди Мерион говорила о букете маргариток — подумать только, маргариток! — который к тому же уже завял. На лице человека, держащего в руках этот букет, застыло самодовольное выражение.

— А! Мисс Дэрент! — На мгновение мистер Бьюкенен лишился своего красноречия, но, быстро придя в себя, продолжил: — Подозреваю, дорогая, что вы отлично понимаете, почему я здесь.

От этих слов Доротея почувствовала дурноту. К счастью, от мистера Бьюкенена ее отделял маленький круглый столик, и она намеревалась и впредь сохранять эту дистанцию.

Мистер Бьюкенен, похоже, не заметил ничего необычного в ее молчании и бодро продолжил: