Случай богатой дамы

Миссис Эбнер Раймер, вдова пуговичного короля Эбнера Раймера, была помещена вчера в частную психиатрическую клинику. Причиной послужила развившаяся у вдовы в последние два дня навязчивая идея, что она более не миссис Раймер, а совершенно другой человек — некая Ханна Мурхауз, служанка на ферме.

— Ханна Мурхауз. Ну, конечно! — воскликнула миссис Раймер. — Двойники! Ну, это мы быстро исправим! Если этот елейный святоша Пайн вздумал сыграть со мной…

Но тут ей в глаза бросилось имя доктора Константини, огромными буквами напечатанное на следующей странице. На этот раз это был заголовок.

ЗАЯВЛЕНИЕ ДОКТОРА КОНСТАНТИНИ

В прощальной лекции, состоявшейся накануне его отъезда в Японию, доктор Клаудиус Константини выдвинул ошеломляющую теорию. Он во всеуслышание объявил, что ему удалось наглядно доказать существование души, переместив её из одного тела в другое. В ходе своих экспериментов, заявил он, ему удалось успешно осуществить даже двойное перемещение: душа из загипнотизированного тела А была помещена в загипнотизированное тело В, а из тела В — в тело А. Очнувшись от транса, тело А ощущало себя телом В, в то время как В пребывало в твёрдой уверенности, что оно А. Залогом успеха этого необычного эксперимента, по словам доктора Константина, стало необычайное физическое сходство объектов. Нет никаких сомнений, утверждает он, что сходство двух этих людей имело для опыта первостепенное значение. Особенно это заметно в экспериментах с близнецами. Доктор Константина уверен, однако, что даже совершенно незнакомые друг другу люди, занимающие сколь угодно различное социальное положение, способны проявлять не меньшую гармонию внутреннего мира при условии выраженного внешнего сходства.

Миссис Раймер отшвырнула газету.

— Мерзавец! Нет, ну каков мерзавец!

Теперь она видит их насквозь! Весь их грязный трусливый замысел с целью прибрать к рукам её деньги. Эта Ханна Мурхауз была всего лишь орудием — возможно даже, невинным орудием — в руках Паркера Пайна. Он и этот мерзавец Константини вдвоём провернули эту чудовищную аферу.

Но она их разоблачит. Она им покажет! Найдёт на них управу. Она всем расскажет…

Внезапно она вспомнила первую статью, и все её негодование куда-то исчезло. Ханна Мурхауз вовсе не была послушным орудием. Она протестовала, она отстаивала права собственной личности!

— И что же они с ней сделали? — прошептала миссис Раймер. — Они упрятали меня в чужом обличьи.

По её спине поползли мурашки.

Сумасшедший дом! Место, из которого, однажды попав, уже никогда не выходят. Место, где чем более вы нормальны, тем меньше вам верят. Вечный приют. Нет, только не это!

Открылась дверь, и вошла миссис Гарднер.

— О, да ты съела весь суп, моя милая. Хороший знак. Значит, ты поправляешься.

— Когда я заболела? — деловито осведомилась миссис Раймер.

— Дай-ка подумать. Это было дня три назад… ну, точно, в среду. Пятнадцатого октября. Примерно в четыре вечера тебе стало плохо…

— В четыре! — воскликнула миссис Раймер. Ещё бы: именно в это время начался сеанс у доктора Константини.

— Ты упала на стул, — продолжала миссис Гарднер, — и сказала: «Ох!» Да, вот так: «Ох!» А потом: «Я, кажется, засыпаю». Таким сонным, усталым голосом: «Я, кажется, засыпаю». Ну, а потом и впрямь заснула. Мы перенесли тебя на кровать и послали за доктором. Вот и всё.

— А откуда вы знаете, кто я такая? — робко спросила миссис Раймер. — Я имею в виду, если забыть о моём лице.

— Ну что ты такое говоришь, милая? Как это забыть? Лицо затем и дано человеку, чтобы его можно было узнать. Но, чтобы совсем уж тебя успокоить: у тебя есть родимое пятно.