Случай из практики

Этот новый способ бытия он называл ошизофрением. К концу десятилетия эта идея получила широкое признание среди продвинутой молодежи, живущей по принципу «Делай что хочешь и будь кем хочешь», так что свой экземпляр «Убей себя в себе» был у каждого студента и каждого барного философа. Само слово «ошизофрение» (иногда «шизофрение») прочно вошло в жаргон битников, и лозунги вроде «Не будь собой: ошизофренься!» или просто «Не будь: шизофренься!» периодически появлялись на стенах университетов по всей стране. Также эта концепция породила недолговечное движение шизо-поэзии, в котором одурманенные кислотой стихоплеты направляли свои различные «я» в какофонию смыслов, пока они не сливались в единое «я» в форме совершенно невразумительного, но «аутентичного» потока сознания. По иронии судьбы, многие участники этого движения впоследствии проходили лечение в психиатрических клиниках.

Идеи Бретуэйта проникли и в популярную культуру. Ближе к концу 1966 года, перед самым началом записи альбома «Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера», Пол Маккартни писал:

Я подумал: давайте мы не будем собой. Давайте изобретем себе альтер эго, чтобы у нас не было необходимости проецировать тот образ, который мы знаем. Это дало бы нам больше свободы. Это было бы действительно интересно – примерить на себя образ другой группы… это будем не мы, это будет не «Битлз», это будет другая группа, и мы таким образом сможем утратить свою идентичность.

Неизвестно, читал ли Маккартни «Убей себя в себе», но именно Пол Маккартни, а не Джон Леннон, вращался в лондонских контркультурных кругах и наверняка хоть краем уха, но слышал обсуждения книги Бретуэйта. Они оба присутствовали на вечеринке по случаю выхода первого номера авангардной газеты «Интернешнл таймс» в Камдене в октябре 1966 года. Возможно, они не знали друг друга лично, однако вышеприведенный комментарий Маккартни явно предполагает повсеместное распространение тех идей, которые высказывал Бретуэйт.

Однако этот успех был еще в будущем. В первые дни после выхода в свет «Убей себя в себе» Бретуэйт просматривал всю печатную прессу в поисках отзывов и рецензий. Колина Уилсона объявили голосом поколения уже через неделю после первого тиража «Постороннего». Бретуэйт ожидал не меньшего. Наконец появилась единственная рецензия в журнале «Нью-Стейтсмен». Эдвард Сирс учился в Вестминстерской школе вместе с новым редактором журнала, Джоном Фрименом, и уговорил его сделать краткий обзор. Можно было и не утруждаться. В рецензии отмечалось, что в книге «нет ничего примечательного, кроме ее безответственного названия и полного пренебрежения здравым смыслом». Со свойственным ему нахальством Бретуэйт отослал экземпляр Лэйнгу с сопроводительной запиской, в которой язвительно благодарил адресата за бесценный вклад в создание замысла этого произведения. Неизвестно, прочел ли Лэйнг книгу. Но мы доподлинно знаем, что он не удостоил Бретуэйта ответом.

За год после выхода в свет «Убей себя в себе» продалось несколько сот экземпляров. Неплохой результат для малопонятной работы никому не известного автора. Бретуэйт твердил Сирсу – и всем, кто был готов слушать, – что это все происки истеблишмента. Заговор для подавления его идей. Однако втайне он был подавлен таким безразличием мира. Никогда прежде Зельда не видела Бретуэйта таким угрюмым. По выходным он валялся в постели почти до вечера и курил сигареты одну за другой. По вечерам, если они выходили куда-нибудь в бар, он пил больше обычного и нарывался на драки. Зельда стала приезжать в Лондон все реже и реже, но ей все-таки не хватило решимости полностью прекратить отношения с Бретуэйтом. Она впервые почувствовала, что нужна ему не только для секса.

В своих мемуарах Бретуэйт явно приукрашивает этот период. Вопиюще искажая реальность, он пишет: «Я осмелился высказать то, чего никто еще не говорил, причем именно в тот момент, когда мир был готов слушать». Трудно сказать, в чем тут дело: то ли в его склонности к самомифологизации, то ли в подлинных заблуждениях, – но Бретуэйт, безусловно, поддерживал очень гибкие отношения с правдой.

Как бы там ни было, этот период уныния продлился недолго.

В сентябре 1961 года, на вечеринке в доме кинопродюсера Майкла Релфа, приятеля Сирса, Бретуэйт познакомился с Дирком Богардом. Богард тогда только что снялся в фильме «Жертва», где играл адвоката, подвергшегося шантажу из-за своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Это был важный, программный фильм, и Богарда, прежде кумира легких дневных сеансов, хвалили за смелость, потому что не каждый актер взялся бы за эту роль.