Случай из практики

Бретуэйт написал «Антитерапию» в конце 1964 года, и весной 1965-го она вышла в свет. Книга имела мгновенный успех. Не считая заумного предисловия, сборник прекрасно читается. Он получился пикантным и местами весьма проницательным. Портреты клиентов обрисованы остроумно и живо. Также вся книга пронизана бесстыдным самолюбованием автора. Бретуэйт никогда не упускает возможности повторить комплименты, которыми его награждают благодарные «посетители». Разумеется, каждый клиент Бретуэйта всегда оставался доволен и завершал терапию с чувством полного освобождения от всяких психологических тягот. В «Антитерапии» нет и следа тех запутанных обсуждений Кьеркегора и Камю, которыми изобилует «Убей себя в себе»; здесь перед нами проходят парадом человеческие слабости и причуды, щедро приправленные откровенными описаниями всевозможных сексуальных грешков и рукоблудных привычек. Сам Бретуэйт считал свою книгу халтурой, написанной исключительно ради денег. «Людям нравится читать о тех, кто оказался в еще большей заднице, чем они сами». Однако пресса подняла скандал. Джули Кристи пришлось отчаянно опровергать слухи, ловко запущенные Эдвардом Сирсом, что она и есть «Джейн», неразборчивая в половых связях, плотно сидящая на валиуме старлетка из первой главы. Джон Осборн выступил с заявлением, что он никогда не встречался с Коллинзом Бретуэйтом и уж тем более не обращался к нему за какими-то консультациями. Его преосвященство Роберт Стопфорд, лондонский епископ, объявил книгу богохульной (один из клиентов признается, что его возбуждает образ Христа на кресте) и призвал ее запретить. Главный редактор «Таймс» пренебрежительно заметил, что, хотя книга и вправду является «трубным гласом нынешней эпохи вседозволенности… это все равно не оправдывает публикацию подобного материала». Стоит ли говорить, что скандальная шумиха привлекала на Эйнджер-роуд еще больше клиентов.

Теперь Ронни Лэйнг уже поневоле обратил внимание на Бретуэйта. Прежде именно Лэйнг был самым популярным психотерапевтом среди лондонской богемы. И вдруг его положение узурпировал какой-то шарлатан-недоучка. По словам Джозефа Берке, коллеги Лэйнга, при одном только упоминании имени Бретуэйта Лэйнг разражался тирадой отборной шотландской брани, но не желал вступать в публичное противостояние, проницательно полагая, что это только укрепит скандальную популярность Бретуэйта.

Разделение между двумя этажами на Эйнджер-роуд потихоньку стиралось. Бретуэйт взял в привычку приглашать некоторых клиентов вниз, чтобы после сеанса выкурить на двоих косячок. Он стал позволять себе пить и курить прямо на консультациях. В записи на прием началась путаница. Сразу нескольким разным клиентам назначалось одно и то же время. Одна из клиенток рассказывала, что однажды пришла к Бретуэйту по записи и обнаружила у него в кабинете еще трех посетителей. Бретуэйт начал выспрашивать у нее разные интимные подробности, которые они обсуждали на предыдущих сеансах, – причем, прямо в присутствии посторонних людей, которых он тоже старался привлечь к разговору. Она ушла и больше не возвращалась.

Зельда этого не одобряла. Помимо прочего, она работала над своей второй книгой, и ей очень не нравилось постоянно отвлекаться. Ее также тревожила роль Бретуэйта и его отношение к людям. «У него не было никакого понятия о конфиденциальности. Он, ничтоже сумняшеся, повторял самые откровенные подробности тех разговоров, которые вел наверху». Когда он начал проводить сеансы внизу, она поняла, что все предприятие превращается в цирк. «Это был просто какой-то дурдом», – вспоминала она.

Последней каплей стал случай с журналисткой Ритой Маршалл, которая в октябре того же года приехала к Зельде, чтобы взять у нее интервью для «Сандей таймс» [22]. Бретуэйту было велено сидеть наверху, но он, конечно, был не в состоянии выполнить эту простую просьбу. Он вломился в гостиную с бутылкой пива в руке и радостным воплем: «Не обращайте на меня внимания». Пару минут он сидел тихо, после чего влез в интервью и начал рассказывать о своей собственной работе. Маршалл вежливо кивнула и попыталась возобновить прерванную беседу, но Бретуэйт принялся перебивать Зельду и отвечать на вопросы вместо нее. Зельда напомнила ему, что он обещал ей не мешать. «Это мой дом, – заявил Бретуэйт. – Человеку уже нельзя выпить пива в своем собственном доме?» Маршалл извинилась и поспешно ушла. В тот же вечер Зельда съехала от Бретуэйта.

Четвертая тетрадь

В последние дни слова мисс Кеплер никак не идут у меня из головы. Самоубийство – это не глупость. Разумеется, она права. В ее тоне не было упрека, но я восприняла ее слова именно как упрек и пожалела, что выразилась так убого. Вообще после нашего разговора я себя чувствовала ужасной балдой. Мисс Кеплер, наверное, подумала, что я совсем не в себе. Я утешилась мыслью, что, раз она сама ходит на консультации к доктору Бретуэйту, значит, в ней тоже есть что-то от сумасшедшей. Как бы там ни было, наш разговор заставил меня по-новому осмыслить гибель сестры.