Случай из жизни государства (Эксперт)

- Да Корма послал, посмотреть... Говорят, два петуха пол-бригады черножопых перестреляли и переколотили... А Рыжика солдат грохнул помнишь, тот, что мне чай носил?

- Солдату тоже вава, - добавил Затырин. - Монгол...

Тут на Затырина, резко повернув голову, посмотрел Фонтан. Затырин сразу замолчал.

- С вами, что ли, пойти... - задумчиво произнес Виктор.

- Ну да! - обрадовался Фонтан. - Пошли! Здесь все равно делать нечего! И времени мало осталось: вот-вот спецназ объявится, надо будет по баракам разбегаться...

- Зачем? - удивился Затырин (он за четыре "ходки" ни разу не попадал в "бунт").

- За сеном! - сплюнул в снег Фонтан. - В бараке, глядишь, не так сильно отколошматят. А тут, по зоне, начнут гонять как футбольный мяч, здоровья лишат... А то и вовсе замочат - из автоматов.

- В зоне разве можно? Вроде по уставу не положено? - уже не удивился, а испугался Затырин.

- Это когда мирно - нельзя, а когда такой хипиш - мочат без разбора всех подряд.

- Ну и что? Будем ждать, пока нас начнут бить, мочить? - усмехнулся Шахов.

- А ты что предлагаешь, Шах? Что? - Фонтан с мольбой - надеждой заглянул Шахову прямо в глаза. - Что?

Шахов молчал.

Что-то тихо как-то в зоне, - пробормотал Затырин.

Он был, конечно, не прав: тихо не было. Со всех сторон доносились голоса, что-то стучало и звякало, гремело и ухало. Бойцы Рогожина после геройской гибели Кондратюка вернулись в шлюз и ждали нового приказа, а первую очередь - спецназовцев "Урагана" на вертолетах.

МОСКВА

ЭКСПЕРТИЗА

Скворцов нечасто думал о смысле жизни. Он считал себя прагматиком, расчетливым человеком; старался и внешне выглядеть эдаким "механизмом", биокомпьютером. Размышления он отдавал на откуп литературе и искусству: поэтам, писателям, художникам. Он любил красивое: романы с описаниями возвышенных чувств, описания природы и муки героев в оперном пафосе сочиненной жизни. Впрочем, приходилось и грязь принимать такой, какой она была - липкой и долго не смываемой. Сама специфика деятельности (выбранной, кстати, ещё в пионерском возрасте) предполагала взвешенное, равновесное восприятие всего, что происходило вокруг. Необходимо было оценивать ситуации и высчитывать варианты, анализировать события, сопоставлять факты и реалии, поворачивать вспять неподдатливое время - и в этой системе координат эмоции были всего лишь одним из компонентов, они учитывались без обратной связи. Сострадание отвергалось как помеха в работе, лишний шум, трение, трещина.

События, случившиеся в последние два дня, тоже подверглись скрупулезному анализу. Скворцов обдумал по привычке все возможные "исходы", которые, впрочем, уже не были возможными, так как случлось именно так, а не иначе. "Добрые Люди" прекратили свое существование и юридически, и физически; одновременно закрылся и "Сирин" - вот это как раз интересовало Андрея Витальевича: можно ли было обойтись без закрытия "детища"?

После того как "люди Вредителя" увезли в неизвестном направлении бывшего полковника Зубкова, Скворцов пришел к выводу, что в ближайшее время в "Сирине" появится ещё кое-кто. Два варианта: это могли быть настоящие, действующие "младшие братья" из внутренних органов (Скворцов не обольщался: многие из ментов - профессионалы не хуже Мастера, вычислить могли кого угодно) или - люди, посланные тем, кто проворачивает кормило жилого и нежилого фонда Москвы. Скворцов знал даже фамилию этого человека, уж слишком часто приходилось сталкиваться со следами его "деятельности на кривых тропах рынка недвижимости. Георгий Давыдович Щебрянский контролировал это "поле чудес" как официально, так и негласно. Историю с прилагательным "федеральный" Скворцов знал и удивлялся (вплоть до уважения) этому человеку, отдавшему талант системщика на службу корысти. К тому же, Щебрянский был молод - и пока ещё успевал везде, не замедлял хода. Скворцов придавал большое значение "скорости жизни", ибо сам жил по часам двадцатилетней давности - и тоже успевал. Он помнил, как однажды ему пожаловался сослуживец: "Андрей, стареем... Десять лет назад впрыгивал в вагон метро, успевая придержать сходящиеся двери, а теперь они закрываются перед носом. Так и в очереди - хоть в магазине, хоть в авиакассе - раньше кончалось на мне, а теперь - как раз передо мной". Скворцов посоветовал ему ускорить шаг, сократить сон, вставать из-за стола чуть голодным.

Итак, кто бы не появился в офисе "Сирина", менты или люди Щебрянского, несли они с собой одни лишь неприятности. Милиция, впрочем, могла только "нагрянуть" - без последствий, ибо не имела (по причине отсутствия в природе) никаких признаков криминала в деятельности "Сирина", об уликах и говорить не приходилось... Общение с вором в законе никак не могло служить поводом для серьезного "наезда" с обыском и задержанием.