Случай из жизни государства (Эксперт)

А вот от Щебрянского могли явиться люди посерьезнее. Им не нужны санкции с печатями. Устное распоряжение Чабана давало им неограниченные полномочия. Скворцов не испытывал страха перед возможной схваткой с какими-нибудь бывшими десантниками или действующими рецидивистами - дело привычное; он не любил резких перемен, "революций", "термидоров" всяких... Ну, вступим с кем-то там неизвестным в открытую борьбу - уложим их штабелями - а дальше что? Все равно не дадут существовать как раньше. Но ведь и открывал Скворцов свой "Сирин" отнюдь не на веки вечные, так и рассчитывал: наскрести средств на продолжение дальнейшей профессиональной деятельности. В идеале это должен быть Аналитический Центр - нет, лучше Аналитический Союз, сокращенно АС... союз аналитиков - СА, Союз Скворцова СС, Союз деловых - СД - смешно и грустно...

Деньги были собраны в достаточном количестве. Скворцов чуть подхваливал себя мысленно, за то, что не отнял ни у кого деньги, взял то, что даже не "плохо лежало", а вообще как бы не существовало. Если бы не он, то, в конце концов, тот же Щебрянский обнаружил бы все эти полуподвалы, бельэтажи и чердачные квартирки. Конечно, ему понадобилось бы на это чуть больше времени, но... именно поэтому надо разбегаться в разные стороны, ибо вполне возможно, что они уже едут.

- Вася! - крикнул Скворцов.

Шумский вошел так быстро, будто его подгоняли чем-нибудь раскаленным или электрическим.

- Что случилось, Андрей Витальевич?

- Быстро ищи Манилова и Мастера, мы сворачиваемся.

- Что за спешка? А компьютеры?

- Оставляй, что не успеешь собрать. Новые купишь. Торопись, Вася. Кажется, у меня заработала интуиция.

- Ха, ха, ха, - сказал Вася чуть насмешливо.

Скворцов улыбнулся.

- Да есть, есть она... интуиция. Или нюх... Да, знаешь что - выдерни винчестеры из всех машин. Потом разберемся, что к чему...

Через час все уже были в сборе. Манилов, недовольный тем, что ему не удалось поучаствовать ни в одной "нейтрализации", был мрачен: роль порученца и исполнителя явно не подходила ему. Он считал, что вполне можно было сладить и с Зубковым и всеми прочими без помощи Насоса и Штукубаксова. Он, кстати, знал Насоса - вместе проходили практику в Крыму близ Севастополя, в расположении полка морской пехоты.

Мастер, напротив, был доволен: он исполнил все, как полагается, нигде не прокололся. Разве что черномазый этот слинял куда-то? но это не прокол, это отход, помои... Хотя, конечно, отставному сыскарю хотелось бы прихватить "до кучи" и хитрожопого грузина - не будешь, гад, зариться на квартиру майора милиции! "Надо было прихватить шакала, - огорчился Бабан. Коля Манилов научил бы его родину любить".

Вася выдернул винчестеры из всех компьютеров и бросил их в сумку. На одном из них была та самая база данных, за которой решил поохотиться Зубков, и которую искал теперь, по предположению Скворцова, Чабан-Щебрянский.

- Что ж, - сказал Скворцов. - Остается сделать два хода; первый ход делим деньги. Нас четверо, денег - семьсот пятьдесят две тысячи шестьсот двадцать долларов США. Поровну не делим, это коммунизм, а коммунизм - это разврат. Следовательно, мне причитается триста, а остальные делим на три по сто пятьдесят на брата...

- А две шестьсот двадцать в остатке? - напомнил Шумский.

- Предлагаю отдать их Мастеру на опохмелку, - сказал Андрей Витальевич. - Вон как у него ручонки-то трясутся, глянь...

У Бабанова и вправду тряслись руки - будто он тренировался, собираясь стать барабанщиком. И вообще ему было нехорошо, хотелось выпить, и даже не просто выпить, а напиться до выпадения в иные измерения, и очнуться снова в том же состоянии - с трясущимися руками и свинцово-бамбуковой головой. Он как-то раз не пил целый год - и весь год был прибит тоской по утреннему похмелью, как будто его, протрезвив, лишили родины или любви.

Скворцов открыл сейф.

ДЕНЬ БАНКИРА СЕВРЮКА

Помещение, в которое втолкнул Вадима Анатольевича Севрюка пахнущий самогоном, одеколоном и рыбой малорослый милиционер, было намного больше багажника автомобиля. Справа от двери зияло "очко" с чугунными выступами в форме ступней, над ним торчала труба с медным краном, а прямо у стены было деревянное лежбище, во всю ширину, вроде раздвинутой тахты. Царил полумрак, подсвечиваемый тусклой зарешеченной лампой над дверью.

Милиционер, прежде чем закрыть дверь камеры, скуки ради отвесил банкиру пинка - так, что Севрюк, не удержавшись на месте, полетел на лежбище и там ткнул пальцами в чье-то тело.

Дверь захлопнулась, лязгнули засовы.

- Ты чё, волчара, вальтанутый, а? - сказал дребезжащий, почти старческий голос.

Тело поднялось, и костистый кулак ударил Севрюка по зубам. Банкир отскочил.

- Я-то при чем, это мусор толкается!

- Мусор? Так бы и сказал, извини...

Глаза Вадима Анатольевича понемногу стали привыкать к полумраку, и он разглядел собеседника. Это и вправду был старик, такой кащей, как будто всю жизнь питался лебедой и отрубями.

- Дед Матрос, - сказал он и протянул руку, ту самую, которая только что соприкоснулась с лицом Вадима Анатольевича.