Случай на Прорве

— Дядя мой вышел встречать — беспокоится, — пояснила Светлана. — Я должна уходить.

— Когда же мы встретимся?

— Я позвоню вам после первого экзамена, раньше ничего не получится, многое надо повторить, — ответила она и скрылась за невысоким забором.

Вячеслав почти бежал по ночному городу. Радость переполняла его. Последний автобус уходил через полчаса, но он не спешил попасть на него. Ему вообще не хотелось спать в эту летнюю ночь, и он шел быстрым пружинистым шагом, чувствуя в себе необыкновенный прилив сил, странную легкость во всем теле. Ему хотелось запеть, но сдерживали редкие прохожие, которые могли бы принять его за пьяного.

Только во втором часу ночи Вершинину удалось добраться до поселка.

8. Записки Виктора Сафронова: заманчивое предложение

Утром в прокуратуре Вячеслав уселся поудобней в свое старое потертое кресло и принялся внимательно изучать материалы. Минут через двадцать отложил в сторону розыскное дело и взялся за записки Сафронова. Содержание их захватило его.

«Во вторник меня вызвали в управление к начальнику отдела уголовного розыска. Ждать в приемной не пришлось. Пожилая секретарша тотчас пропустила меня в кабинет. Там находились трое. Один — моложавый мужчина средних лет в черном костюме, двое других в форме — высокий подполковник и капитан, чуть пониже его ростом, с грубым в глубоких морщинах лицом. Все трое с нескрываемым любопытством смотрели на меня. Панин — начальник отдела — поинтересовался, как я устроился. Ответил, что пока никак — жилья нет, рабочего места тоже. Панин этим ответом, к моему удивлению, остался доволен, да и сам я ему, видимо, пришелся по душе.

Дальше наш разговор принял странный оборот.

— Не хотелось бы вам после учебы отдохнуть недели две в деревне, свежим воздухом подышать, рыбку половить? — неожиданно с улыбкой спросил он.

Я принял его слова за шутку и тоже улыбнулся в ответ.

— Я не шучу, — Панин моментально посерьезнел. — Мы хотим предложить вам одно интересное дело, — изучающе рассматривая меня, продолжал он, — в одном из районов области совершено убийство женщины. Мы подозреваем двух парней, ранее судимых. Оба ведут подозрительный образ жизни. Связей их мы не знаем. Если вы согласитесь, мы поселим вас под видом отдыхающего в этом селе и вы постараетесь войти с ними в контакт.

— Вопрос можно, товарищ…

— Полковник, — подсказал высокий.

— Давайте, давайте, — кивнул Панин. — Как же без вопросов?

— Немного непонятно, почему ваш выбор пал на меня. Я тут никому не известен.

— В основном именно поэтому, — ответил Панин, — наших оперативников они знают в лицо, а вы человек совершенно новый. Но не только это. Мы навели о вас справки в институте, познакомились с личным делом. Вывод один: склонность к оперативной работе у вас имеется.

«Это он про мои похождения на втором курсе, — пронеслось в голове. — Когда я задержал двух воров, стащивших вещи из камеры хранения. Но это мелочь, а тут совсем другое».

И все же я сразу понял, что не найду в себе сил отказаться от предложенного.

— Ну так как? — нетерпеливо спросил Панин.

— Можно попробовать, — ответил я.

— Тогда с богом, — совсем уже не по-уставному сказал полковник и кивнул на присутствующих: — Товарищи из этого района. Заместитель начальника отдела по розыску Вальков Александр Кузьмич и окуневский участковый Шустов Федор Андреевич. Они вас введут в курс дела.

Вот так вместо исправного несения службы в отведенном мне райотделе я оказался ведущим праздный образ жизни в Окуневе, в избе с бревенчатыми стенами, а моя жена Нинка вместо обещанной мной однокомнатной квартиры в городе торчит сейчас в маленькой закопченной кухне и с ожесточением пытается разжечь примус. Но ничего, она все понимает, моя Нинка, ей ничего не надо объяснять, не зря папаша ее, а мой тесть, почти всю жизнь проработал в милиции.

Так или иначе, но я доволен. Хотя мне похвастаться нечем. Уже неделя прошла, как я на деревенских харчах, а сдвигов никаких. Ни Беды, ни друга его пока в глаза не видел, хотя стараюсь бывать там, где они могут появиться, даже в клуб на танцы ходил два раза. Мелочишка, которая вокруг них крутится, — там, а эти — как в воду канули. И посоветоваться не с кем: контакты с Шустовым мне категорически запретили, в селе их не скроешь, а ехать в город пока не с чем. Веду себя, как заправский отдыхающий — рыбалка, пляж, в кровати валяюсь после обеда. Словом перемолвиться не с кем.

Наш хозяин, Иван Трофимович Усачев, мужик неразговорчивый. Да я и не вижу его, то он на работе, а то сидит в своей половине да выпиливает из дерева разные безделушки. Занятные они у него получаются. В выходные частенько в город ездит, на рынок, говорят, спросом его товар там пользуется большим. На нас с Нинкой он смотрит, по-моему, как на неизбежное зло: деньги от нас небольшие, а хлопоты, люди-то чужие. Я с ним поговорить по душам однажды собрался, расспрашивать стал о прошлом, так он посмотрел на меня как-то полупрезрительно, полусожалеюще и прошамкал передними гнилушками:

— Ты, сынок, жави, жави, — и ушел в свою половину.