Случай Растиньяка

У него было много друзей в армии, правду он узнавал от них. В 1999-м Ширвани Вахаев принимал участие в походе на Дагестан. В феврале 2000-го, при выходе частей сепаратистов из Грозного, федеральные войска загнали их на минное поле. Вахаев подорвался в числе многих, потерял ногу, но, как и его командир Басаев, выжил, хотя и вышел из того боя «в сильно искаженном виде». А вот в 1998-м, задним числом установил Герман, Ширвани Вахаев был в Москве. Он так и не выбился в лидеры, так и остался рядовым боевиком. Значит, мог присутствовать на той деловой встрече в «Славянском базаре», решил Герман, хотя бы простым охранником. А Изольда с Лёнчиком могли и не знать его по имени. Но Герман почему-то им не верил.

Изольду он старательно избегал. В особняке Голощапова ночевал в кабинете, где поставил себе кровать. Вообще Герман старался бывать в этом особняке как можно реже. Тут все было устроено по вкусу Изольды: многофигурное панно в древнеегипетском духе («Придумают же такую хрень!» – ворчал Голощапов), слащавые портреты кисти известнейшего из подражателей, мещански роскошная мебель с завитушками и тому подобное. Кстати, злорадно отметил про себя Герман, Изольда почему-то не заказывала известнейшему из подражателей своих портретов.

На работе приходилось с ней сталкиваться, но только в официальной обстановке, при свидетелях, причем Изольда первая начала обращаться к нему в третьем лице: «Господину гендиректору должно быть известно…» – и так далее. Герман лишь последовал ее примеру, причем у него выходило гораздо органичнее.

Глава 10

Так прошли годы, промелькнули незаметно. Десять лет спустя, опять, как в 1998-м, ударил кризис. Теперь уже так просто не уйдешь, не устроишься на другую работу на одной только репутации. Топ-менеджерам режут бонусы, многие компании разваливаются, другие с трудом держатся на плаву. Даже империя Голощапова зашаталась, он смотрит на Германа как на спасителя.

Как и все олигархи, Голощапов хранил излишки в офшорах, а с 2003 года начал с помощью Германа потихоньку перекачивать за границу основные активы – неслыханная для Голощапова вещь. Никаких заграниц Аркадий Ильич сроду не признавал, ему и здесь всегда было хорошо. А тут попросил Германа присмотреть недвижимость где-нибудь. Герман присмотрел ему поместье на юге Франции. Голощапов остался недоволен.

–  Тьфу, не люблю лягушатников! Мне тоже прикажешь лягух жрать?

Герман, как мог, успокоил тестя.

–  В Испании опасно. Там есть такой вредный судья – Бальтасар Гарсон, – он и посадить может, и в Россию выдать. В Англии климат плохой. А у Франции с Россией договора о выдаче нет, место хорошее, солнечное, есть лягушек никто не заставляет, во Франции и другой жратвы полно.

Аркадий Ильич поворчал-поворчал да и согласился. Но за Германа стал цепляться с удвоенной силой, как испуганный ребенок. Чуть что приговаривал: «Ты меня не бросай…»

Нет, нельзя сейчас уходить.

Зато Герман купил себе квартиру в Москве – задолго до кризиса, как только смог себе такое позволить. Купил чудную холостяцкую квартирку в дореволюционном доме в Подсосенском переулке. На выбор Германа повлияла прежде всего высота потолков. Он намучился в свое время в «хрущобах», где поминутно опасался задеть теменем если уж не сам потолок, то люстру. А тут потолки были четырехметровые. И гаражное место поблизости он себе нашел.

Квартиру продавала смешная интеллигентная старушка, переезжавшая к дочери в Рузу. Она умоляла Германа, если он будет ставить модные ныне стеклопакеты, сделать так называемую расстекловку, то есть расчленение переплета на отдельные застекленные участки, чтобы не нарушать первоначальный дизайн окон. Герман поклялся ей, что его вполне устраивают старинные дубовые переплеты и стеклопакеты он ставить не будет.

Помог ей упаковать вещи (у старушки было много антиквариата), оплатил перевозчиков, сам с ней поехал, все выгрузил и расставил на новом месте. Расстались друзьями. Старушка оставила ему кое-что из мебели: великолепный старинный трехстворчатый шкаф с зеркалом в полный рост, буфет, необъятных размеров диван красного дерева, дубовые карнизы с шелковыми шторами на холщовой подкладке.

Все остальное Герман устроил по своему вкусу. Поставил в спальне калиброванную под себя кровать с упругим матрацем. Оборудовал квартиру книжными полками под потолок – современными, но в цвет старинной мебели, оставшейся от прежней хозяйки. Кухню обустроил. Герман предпочитал не возиться со стряпней, ел в ресторанах или покупал навынос, но под настроение мог приготовить что-нибудь немудрящее. Пожарить бифштексы, например.