Случай в пристройке №23

Карина повернулась к двери также быстро, как и поток её мыслей ещё недавно крутился в торнадо её желаний и возможностей, менял одно решение на другое, а потом отменял его, заменяя третьим. О чём ещё можно было думать в тысячи свободных часов как не обо всём сразу. Так она успела помечтать о путешествиях, а потом и о том дне, когда в России объявят «День победы над коронавирусом», и люди придут на Красную Площадь кидать одноразовые медицинские маски в небо, как это делают с бонетами американские студенты при окончании обучения в колледже или университете; о том, что она пойдёт в магазин одежды и выйдет оттуда с тележкой новых вещей и обуви, о простых человеческих радостях, таких как кормление белочек в лесу и пробежка по утрам под трели певчего дрозда и скворцов. Те появляются в апреле. Тогда и расцветают первые цветы, появляются листья на деревьях, растёт трава. Лес пробуждается после долгого сна, и оттого бежать по нему вдвойне приятно. COVID как раз изолировал россиян именно в апреле – тем тяжелее было Карине не выходить в лес в своё привычное расписание. Когда сотни радующихся весеннему солнышку вышли на свои первые пикники, болезнь уже властвовала. Уже тогда было самозапрещено выходить на улицу и самовыборочно появляться в установленных правительством местах. Так, например, первые дни выявления пандемии в России штрафов пока не было, но строгие ограничительные советы против появления в общественных местах уже были. Было возможным ходить в магазины, в медицинские учреждения, на работу при необходимости, но сидеть разжигать костры с целью приготовления мяса и овощей, да разложив различного рода напитки на самопроизвольную скатерть, было запрещено и до коронавируса. Однако, услышав от правительства удручающие подробности разрушающей ЛЁГКИЕ болезни, народ так запаниковал в том, что больше не почувствуют на себе витамина D, что радостно расположились в недалёкой друг от друга близости в прилесных полосах назло системе. Так было нормальным видеть празднующих сабантуй каждые тридцать метров. Благо погода после этого застолья стояла в основном не тёплая и не привлекательная. Скорее капризная, вредная и уставшая от чего-то. Поэтому шашлычники грешили не слишком, да и по малу. Хотя этого хватило, чтобы распространить вирус вдоль и поперёк.

– Приветствую, молодёжь, – Виталий оголил неродные зубы в радостном оскале, – а я тут прогуливаюсь вот.

Одной этой фразы было достаточно, чтобы пожелать дедушке дальнейшей радостной прогулки. Но сработал эффект неожиданности, отчего ни Карина, ни Настя не нашли что ответить, но просто захлопали ресницами.

– Я посижу здесь недолго?

Рука старшей сестры автоматически нарисовала рукой дугу в сторону совершенно неудобной табуретки. Та была лёгкой, но маленькой, с потрескавшимся седалищем, но оно всё же было. Первые несколько секунд старик с недоверием косился на издевательство над его больными суставами, но не садиться же ему, в конце концов, на чью-то кровать. К слову сказать, в палате их было две – металлические койки, промазанные как следует маслом с упругими матрасами, пуговицы от которых торчали бугорками на белой, жёсткой простыне. Карина в отличие от Насти заправляла свою хоть изредка, поэтому та сейчас напоминала ту, на которой она когда-то спала в лагере Юность в московской области. Даже треугольник, мастерски построенный по старой памяти, громоздился сейчас у основания головы. Такие были прототипами всех общественных помещений со спальными местами.

– Я тут узнал, – начал Виталий после короткого знакомства, – что вы те самые заразившиеся, которые не болеют. Его хриплое хихиканье заискивающе обратилось сначала в сторону Насти.

Та не привыкла разговаривать с пожилыми. Они ей казались скучными, не разбирающихся в молодёжных движениях доходягами, которые ко всему прочему, не хотели видеть жизнь новой, но жили всегда в своих собственных, не похожих на других мирах. Консерватизм отстранял их. В современной эпохе жизнь не текла, но бежала бурным потоком со скалистой горы. Каждые пару недель в мире появлялось что-то новое, доселе неизведанное. Человек, познающий ежедневно десятки новых фактов и упоминаний менялся и сам. Как некогда сказал Лев Николаевич Толстой:

«Одно из самых обычных заблуждений состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течет, и в нем есть все возможности: был глуп, стал умен, был зол, стал добр и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Ты осудил, а он уже другой.»