Случай в Стокгольме (СИ)

   Вернувшись домой, я обнаружил в почтовом ящике письмо из Кадиса. Педро мне писал, что взять интервью у Ихтияра (так звали нашего кадиского чудака) у него так и не получилось, поскольку тот куда-то бесследно пропал. По адресу, который разузнал Педро, а это был старый особняк в изогнутом мавританском стиле, стоящий у самого моря, никто более не проживал. Если, конечно, там вообще кто-то проживал, ибо кроме замшевых камней асимметричной формы и полуистлевших разбитых сундуков в доме совершенно ничего не было - никаких бытовых признаков жизни. Если там и жил Ихтияр, то он скорее всего был призраком настоящего Ихтияра. Все кто знали пропавшего ничего толком не могли о нём рассказать. Только один пожилой рыбак вспомнил, как Ихтияр обмолвился ему о своей губительной заокеанской Родине и о её пыльной загубленной столице - Буэнос-Айрес. Всякие поиски этого странного человека не принесли никаких результатов - Ихтияр, словно сквозь землю провалился. От своих знакомых в Буэнос-Айресе Педро узнал, что никакой Ихтияр ди Кампо в столице Аргентины никогда не проживал, и что имя это, по всей видимости, выдумка и уловка.

   "История очень интересная - сообщал в конце письма Педро - и очень запутанная. Чтобы распутать этот морской узел мистификации, а в том, что это мистификация я нисколько не сомневаюсь, нужно обладать достаточным количеством денежных знаков и терпением. Но ни того, ни другого, как ты понимаешь, у меня нет. Хочу надеяться, что тебе, мой друг, повезёт больше, и ты выведешь на чистую воду этого бессовестного сукина сына, столь подло разыгравшего твоего покорного слугу. С уважением, Педро Хореос."

   Но самое главное содержалось не в письме, а в фотокарточке, которая находилась между страниц исписанной бумаги. Я внимательно взглянул на снимок. Скошенный подбородок, смоляные цыганские волосы, глаза навыкате, тонкие обескровленные губы - сомнений не было: Ихтияр ди Кампо и Эрг Фрекинсон были одним и тем же лицом. За одиннадцать лет оно почти не изменилось: только глаза округлились и ещё бледней стала подземная кожа.

   Я отложил фотокарточку, набил трубку сельджукским табаком и задумался. Бедный Педро, если бы он только знал, что разгадка данного хитросплетения находится совсем рядом со мной и, что мне достаточно только протянуть руку, чтобы развязать этот плотный флибустьерский узел. Я отхлебнул немного ирландского виски, и, наконец, решился. Выехав из дому, я скоро очутился на той самой хорошо освещённой улице, где мы с Фрекинсоном расстались. Я ещё проехал несколько кварталов вниз, инстинктивно выбирая направление в сторону моря и заглушил машину - дальше начинался полутёмный вампирский переулок. Пройдя метров двести, я оказался у витой железной ограды. За оградой угадывался пустырь и хрестоматийно шумело Балтийское море. Перебравшись через ограждение, я сильно рисковал, ибо на приватной территории могли оказаться недружелюбные сторожевые псы - шведы не любят названных гостей. Небо было почти безоблачным, со всех сторон щюрились бесчисленные звёзды, в свете которых фантастически громоздился загородный особняк. Особняк был куском абсолютной тьмы, только в одном месте, из окошка полуподвального помещения пробивался тусклый электрический свет.

   Я опасливо направился к входу, в глубине души почему-то уверенный, что он не заперт. Дубовые входные двери были чуть-чуть приоткрыты и я, подбадривая себя, по-шпионски вошёл внутрь. Если бы меня сейчас видел Лорински. Он бы удивился, наблюдая меня в роли жуликоватого Джеймса Бонда. Хотя, что можно было ожидать от старинных, затёртых миром чудаков, которые бессознательно или вполне осознанно сводили свою нудную жизнь к такому вот подобию чёрно-белых шпионских фильмов.

   Внутри особняка меня обдало сыростью и одиночеством. Даже в темноте я почувствовал, что дом в совершенно запущенном состоянии. Меня почему-то не покидало ощущение, что сюда давно не заходил ни один человек. Нашарив на стенке выключатель, я храбро зажёг электрическую люстру. Открывшееся передо мной пространство помещения показалось мне огромным. Наверное не в последнюю очередь потому, что в комнате практически полностью отсутствовала мебель. На полу не было ни одно ковра, только голая половая доска с кое-где облущенной антикварной краской. Стены тоже были пустыми, но не кирпичными, а покрытыми блестящим зеленоватым материалом, на ощупь твёрдым холодным и очень гладким. Как ни странно в стенах не было ни одного оконного проёма, хотя когда я подходил к особняку окна снаружи отчётливо просматривались и на первом и на втором этаже. Я не сразу понял, что стены от потолка и до самого низа были отделаны обыкновенным толстым стеклом. Но более всего казалась странной, находящаяся в центре помещения большая белая эмалированная ванна. От ванны шли ещё совсем свежие мокрые следы, кто-то оставил их направляясь к ступенькам ведущим в подвал. Я направился по мокрым следам, в которых трудно было заподозрить отпечатки человеческих ног. Следы были узкими в пятках и широким в пальцах, как будто их оставляла гигантская прямоходящая лягушка.