Случайная беременность

Но в бессилии сжимаю ткань сорочки и кривлюсь, разрываясь в истерике. Падаю на кровать, отворачиваясь от врача, принёсшего плохие новости. Настолько отвратительные, что хочется сдохнуть. Но вместо этого тупо плачу.

Ненавижу сама себя.

За то, что не предохранялась.

За то, что связалась с Артуром.

За то, что лежу и ничего не могу сделать.

Смотрю вперёд, в одну точку, теряя счёт времени. Не знаю сколько, на цифры на часах не смотрю.

Но отмираю тогда, когда на спину опускается тёплая ладонь Беркута. Я узнаю её из тысячи ладоней. Крепкую, большую, слегка шероховатую. Пальцы заботливо гладят между лопаток. А Артур садится рядом. Я машинально привстаю, кидаюсь ему на шею.

Я ненавижу его всей душой, но он единственный, кто меня понимает. Тот, кто мне сейчас так нужен.

Сильнее прижимаюсь к нему, абсолютно не чувствуя ничего.

– Вам нельзя так резко вставать, – опять слышу голос женщины-врача. Зачем она здесь? Снова с плохими вестями? Что на этот раз? Пусть она уйдёт! Ничего не хочу больше слышать! – Пока побеспокойтесь о своём здоровье. Ему нужно прийти в норму. Повторное зачатие рекомендуется через полгода-год.

Что? Снова?

Сердце на куски рвётся.

Как можно после случившегося думать о следующей беременности?

Не будет её. Я больше не выдержу.

Думала, что переживу легко. Я ведь готовилась!

Ничего подобного.

Врезаюсь пальцами в белую рубашку и втягиваю родной аромат, окружающий меня на протяжении полугода. Успокаивает и напрягает одновременно.

Я не хочу винить в этом Артура. Но…

– Мы поняли, – произносит мне на ухо. Но обращается к врачу. – Оставьте нас.

Секундная тишина, и звук закрывающейся двери оглушает.

Он молчит. Ничего не говорит.

А у меня слова не лезут.

Вот она – причина, почему я не хотела ехать с ним в клинику. Не знаю, что сказать.

Прости, что тебе пришлось пережить это второй раз в жизни?

Сделав аборт намного раньше, мы бы не мучились так, как сейчас.

А ребёнок… У нас его точно не будет. Я не хочу больше рисковать, надеяться, что будет мальчик.

Да и он наверняка тоже.

– Голова потом болеть будет, плакса, – спокойным тоном шепчет, обнимая. Пальцы на его спине сжимаются вновь, до белых костяшек и покалываний на кончиках.

– Поплачь со мной, – шмыгаю носом и утыкаюсь в его плечо. Больше ничего не могу сделать. В голове даже слов подходящих нет. – Ты же тоже хочешь.

– Я хочу забрать тебя отсюда и быстрее уехать от белых стен.

У меня такое же желание. Они только давят.

Как и детские крики за дверью палаты.

Почему их так много? Я не хочу их слышать именно сейчас.

– Я тоже… – выдыхаю, прикрывая глаза. – Как ты нашёл меня?

– Я поставил жучок в твой телефон, – он издаёт тихий смешок, пытаясь разрядить атмосферу.

И когда он успел?..

А…

Кажется, я припоминаю.

«– Но ты хотя бы пишешь сообщение, чтобы я знал, где ты, – ставит своё условие.

– Нет, – всё равно стою на своём. Тотального контроля я не выдержу.

– Ладно, – вдруг очень неожиданно соглашается. – Тогда у меня будет другое условие. Одно. Больше никаких. Это не связано с детьми.»

Теперь я поняла, почему он так быстро согласился на это… Он уже тогда подумал о слежке.

Невольно вспоминаю один вечер – почти сразу после этого. Я потеряла телефон, искала его весь день, а потом нашла у него в машине.

Думала, что свихнулась, но нет.

Втягиваю носом воздух, пытаюсь надышаться. Я не сержусь на него.

Если бы не он, непонятно, через сколько меня нашли бы.

Не злюсь.

В голову лезет тысяча мыслей, за которыми уследить не могу. Чёртики внутренние не слушаются. Говорят и говорят то, о чём я думаю больше всего после произошедшего.

– Я разберусь с Матвеем.

Нет… Только не это.

Лучше бы он молчал!

Опять буря злости охватывает. И я ведь понимаю, что Матвей здесь ни при чём. Девочка умерла раньше. Не из-за него.

– Как только вернёшься домой, займусь переездом Милы и Антонины Аркадьевны. С семьёй проще. Или ты хочешь поехать к ним? Слышал, что родные стены лечат.

– Не надо, – хриплю. – Я не поеду к ним.

Говорю с трудом.

Я не ожидала этого диалога так быстро.

Но пора. Прямо сейчас. Иначе потом не смогу.

– Хорошо. Тогда дождёмся их приезда.

– Нет, – снова говорю. В этот раз уверенно, решительно. Раньше я никогда не набралась бы смелости, чтобы поднять голову, посмотреть в карие тёплые глаза, а потом уверенно произнести: – Я не вернусь в твой дом, Артур.

Я думала, что никогда не скажу эти слова так легко.

Но они вылетают на выдохе.

Жмурюсь и говорю то, что должна:

– Всё кончено, Артур.

Я делаю это ради нас. Никаких мучений, никаких неловкостей при разговорах, встречах. А они будут. Каждое утро мы будем просыпаться в одной постели, делать вид, что ничего не произошло. А при каждом его прикосновении воспоминания о наших ночах снова начнут лезть в голову?

Как можно заниматься с ним любовью, зная, что в любой момент это может повториться?

Нет. Слишком тяжело.

Но и он не виноват. Мы оба совершили ошибку. И я делаю всё, лишь бы она не повторилась снова.