Случайная мама

Все это тоже летит грациозно на пол. Мелькает мысль: хорошо, что это не его дорогущий костюм, – а потом…

А потом я возвращаюсь взглядом к Матвею Сергеевичу, и у меня пропадают все мысли, кроме одной. И как?! Как рядом с этим я умудрилась уснуть?! Тут же… ох… В общем, теперь я знаю: каменным бывает не только живот.

В горле пересыхает, щеки горят, пальцы пытаются проявить своеволие и отправиться в путешествие, остальные части тела очень даже не против и как могут подбадривают. От их уговоров становится жарковато. Какого черта он притащил на кровать это теплое одеяло?

– Устраивает?

Ох, ну я не могу-у-у… Не могу так быстро переключаться: уже не угроза, уже тихо, с таким придыханием, что хочется склониться к его губам и попросить повторить.

Конечно, я понимаю, о чем он. И чего ожидает после такого вопроса.

С трудом удается кивнуть.

– Вполне. – Дую себе на лоб, чтобы остановить закипание и вспомнить о сути нашего уговора. – Матвей…

Выдох.

Удовлетворённый.

Прищуривается.

На губах мелькает улыбка.

– Ты и сам это оценишь, – улыбаюсь в ответ. – Вот смотри…

Ах, секунду, у меня что-то с сережкой… Поднимаю вверх руки, поправляю ее – столько внимания к этой проблеме… Какой мужчина… заботливый… Смотрит, как смотрит…

А я, разобравшись с сережкой, уже проверенным молниеносным движением слезаю с мужских бедер и ныряю под теплое одеяло.

– Ах да!

Вспомнив, накрываю и его одеялом. А потом, повернувшись на бок, невинно интересуюсь:

– Напомни, как ты там говорил? Закрыть глаза, а потом… «хррр-хррр» или «хра-а – хр-а-а»? Ну, давай, потренируемся, чтобы быстрее уснуть. По-моему, я готова!

– По-моему, тоже!

Я успеваю только удивленно моргнуть от этого мрачного тона, как одеяло откидывается, эффектно приземлившись где-то там, где одежда, я оказываюсь распластанной на спине, а Матвей Сергеевич надо мной.

– Думаете, – с трудом дыша, произношу я, – так мне будет теплее?

– Думаю, – говорит он, – на холод ты жаловаться не станешь.

– Ну…

Пожимаю плечом, и…

И это последний свободный жест, который я успеваю сделать, потому что далее он все берет в свои руки. Ну образно говоря – в руки. На самом деле там подключается все: губы, язык, даже ноги, которыми он фиксирует мое тело.

Пытаюсь включиться и я, но куда там! Воспринимает как попытку к побегу, поднимает вверх мои руки, сжимает ладонью. А второй рукой…

Единственное, что я в состоянии делать в таком положении, – отвечать, извиваться, стонать ему в рот, принимать…

Голова кружится, вместе со стонами из моего горла то и дело вырывается его имя. А отчество… Ну даже если бы я в этот момент его помнила, он не оставляет мне времени на то, чтобы произнести его.

Мы оба жадные, кажется, нам мало друг друга… Мало воздуха, поцелуев, касаний… Ненасытные, алчные…

– Матвей… – шепчу и тянусь к нему руками, когда он начинает доверять и дает мне чуть больше свободы. – Матвей…

И задыхаюсь.

Задыхаюсь от напора, с которым он отзывается. Нет, я знала, что каждому больше всего нравится слышать свое имя, но чтобы настолько… Сумасшедший отклик. И я повторяю, пока еще могу хоть что-нибудь говорить…

А спустя долгое время, после восхождения к звездам и падения вниз, когда я нахожу в себе силы приподнять хотя бы ресницы…

– Матвей, это…

– Неплохое начало, – его шепот вместе с поцелуями поднимается вдоль моего позвоночника. – Но я считаю, нужно этот результат закрепить.

У меня есть всего несколько секунд на сомнения. Но они исчезают вместе с моим выдохом, когда он вновь переворачивает меня на спину и… и…

Мне кажется, он уносит меня в какую-то другую реальность. Где я сама превращаюсь в разряд электричества, где небо меняется местом с землей и где есть только мы. Ничего и никого более.

И где ты понимаешь, что бесконечность все-таки есть…

Глава 27

Два раза ночью… два утром… Нет, не так. Два раза ночью, а потом еще утром… Один или два…

Черт, начинаю сомневаться, что бухгалтерия – это мое. В который раз пытаюсь сосчитать и сбиваюсь. Но это даже простительно, потому что я сегодня не выспалась. Кое-как до ванной дошла, глаза открыла уже, кажется, здесь.

Два раза помню отчетливо, а потом…

– Я что, храплю?

– Нет.

– Тогда почему ты?..

– Ну, если тебе нужно приземленное пояснение, считай это профилактикой.

– Ох… мне всегда казалось, что профилактика – это мягкие меры, а тут больше похоже на комплексное лечение.

– Мне нравится более жесткий подход.

– Что, уже вставать?

– Нет, ты можешь еще полежать.

– А ты…

– Да, это ты удачно повернулась – так и лежи, отдыхай.

Так, теперь вроде бы все сошлось.

Тянусь за шампунем на полочке и едва сдерживаю болезненный стон. Да уж, хорошо отдохнула.

Нет, я, конечно, не жалуюсь. Незабываемые утро и ночь. Просто если после Ликера я отходила неделю, то после Ярова мне бы не помешал двухнедельный постельный режим.

Вот что значит отсутствие практики. Теперь, когда мне напомнили, даже смешно, что я могла перепутать скачки на пони и нормальную личную жизнь. Впрочем, мой практический опыт можно смело перечеркнуть: что было, что не было.