Случайная невеста

Она медленно подошла к нему, спросила, указывая на Брайана:

— Вы оставите его здесь?

— Я не стану его убивать, — сказал он, — если уже не сделал этого. Пора уходить, — повторил он. — Скоро весь город сбежится сюда и будет показывать на нас пальцами.

Он слегка подтолкнул Фиби.

— А все-таки, — спросил его Стрикленд, вкладывая кинжал в ножны и с неприкрытым восхищением глядя на Фиби, — кто эта женщина? Вы не шутили?

— Клянусь, моя жена. Не верите?

Словно в подтверждение своих слов, он вытащил очередную колючку, застрявшую в ее волосах.

— Нет, — откровенно признался Стрикленд. — Эта одежда…

— Я ее верну, — объяснила Фиби. — Пришлось одолжить за гинею. И кажется, соверен в придачу.

— Довольно дорого за такую рвань, — проворчал Кейто с видимым неодобрением.

Фиби резанули по сердцу его слова. Почему он говорит о такой ерунде, да еще недовольным тоном? Неужели не понимает или не хочет понять главного, что толкало ее на все эти поступки и что определяется одним коротким словом «любовь»? Нет, она не требует благодарности. Но хотя бы один добрый взгляд, одно ласковое слово! Ничего этого не было и в помине. Да, разумеется, он спас ее, когда Брайан уже готов был пронзить кинжалом ее горло, но спасал он не любимую женщину, а жену, продолжательницу рода, и потом, когда все благополучно окончилось, ничем не выразил радости. Окинул ее все тем же холодным взглядом и отвернулся. Отвернулся от нее…

Впрочем, правила хорошего тона, по-видимому, взяли верх, и Кейто решил представить ее своему сподвижнику.

— Леди Гренвилл. Уолтер Стрикленд, — произнес он с подобающим церемонным жестом.

— Рада познакомиться с вами, сэр, — пробормотала Фиби и добавила с некоторым вызовом: — Извините за не совсем подходящий туалет.

— О, вы сослужили нам добрую службу, леди Гренвилл, — с поклоном сказал Стрикленд. — Я восхищаюсь вами.

Ну, что стоило Кейто хотя бы сейчас поддержать его похвалу? Однако он промолчал. Все трое зашагали к набережной и, подойдя туда, увидели, что разгрузка корабля уже закончилась, суматоха улеглась; матросы, по-видимому, были отпущены в город.

— Надо поговорить с капитаном о предстоящем отъезде, Стрикленд, — бросил Кейто. — Если его нет на судне, он наверняка сидит в таверне «Чайка». Думаю, в этом городе вам сейчас уже никто не угрожает.

— Пожалуй, — согласился Стрикленд.

— Мне бы пройти в каюту, — сказала Фиби.

Она чувствовала себя ужасно неуютно: ее коробило от холодности и насмешливости Кейто — тот словно все время давал понять, что она чем-то перед ним провинилась. Но чем? Тем, что надела неподобающий костюм? Или тем, что рисковала жизнью — по его мнению, конечно, напрасно и легкомысленно? Но ведь она все же сумела предупредить об опасности. Хотя, разумеется, и без ее участия все окончилось бы точно так же. Впрочем, кто знает?

Когда Фиби и Кейто вошли в каюту и дверь за ними закрылась, она была уже не в состоянии сдерживать слезы и громко разрыдалась.

— Ну-ну, — сказал он примирительно, — что с тобой такое? Кто тебя так обидел? Ты не находишь, что муж, чьи слова не принимаются супругой во внимание, тоже имеет некоторое право обижаться?

— Я… я хотела, — ответила она сквозь слезы, — доказать, что достойна вашего доверия. Хотела помогать вам, участвовать в ваших делах. Хотя бы знать о них чуть больше. А вы… даже не удостоили меня вниманием!

— Господи, что ты себе вообразила? Да, конечно, ты разозлила меня тем, что за какие-то несколько месяцев нашей совместной жизни уже столько раз поступала по-своему. История с Мег, дружба, или как это назвать, с Брайаном. Погоня за мной почти до Хариджа. И вот теперь подвергнуть себя такой опасности здесь, в Роттердаме! А если бы Брайан чуть сильнее надавил кинжалом? Мне только чудом удалось выбить оружие из его рук.

Что-то в его тоне заставило ее поднять голову. Она увидела его глаза и прочла в них то, что ей было так необходимо: беспокойство, нежность, даже любовь.

Кейто привычным жестом пригладил волосы.

— Я до сих пор не совсем тебя понимаю, — продолжал он. — Но в этом еще одна грань твоего странного обаяния. Потому что я не всегда знаю, чего мне больше хочется: предаться с тобой любви или свернуть тебе шею за упрямство и своеволие. Одно я наверняка знаю: без тебя мне не жить.

Она открыла рот от удивления. Слезы удивительно быстро высохли. Такой формы признания в любви она не ожидала, его резкие слова звучали у нее в ушах нежнейшей музыкой.

— Вы только что сказали, — проговорила она окрепшим голосом, — о двух вариантах отношения ко мне. Я предпочитаю первый из них. А моя шея пускай остается в целости и сохранности, милорд.

С этими словами она призывно обняла его.

Эпилог

Вудсток, Оксфорд, ноябрь, 1646 года

— Посмотри, как я растолстела, Оливия!

В голосе Фиби звучала отнюдь не жалоба, а скорее удовлетворение, даже гордость, когда она произносила эти слова, стоя перед зеркалом, обхватив обеими руками свой округлившийся живот.

Оливия отвлеклась от письма, которое читала.

— Ты совсем не толстая. А лицо даже похудело.

— Правда? Пожалуй, ты права. Худоба мне идет, верно?

Она хмыкнула и подошла к окну.