Случайная свадьба

Она нервно сглотнула, но взгляда не отвела. Глаза у нее были коньячного цвета. И такие же пьянящие. Она облизнула губы, и у него пересохло во рту. Он почувствовал, как гулко забилось его сердце.

Он наклонился к ней с намерением привлечь к себе и зацеловать до потери сознания.

– Мэдди, – раздался с порога жалобный голос, – еще не время обедать? Я умираю с голоду!

Мэдди поморгала и с явным усилием оторвала от него взгляд.

– Еще десять минут, Джон. Скажи остальным. И напомни, чтобы вымыли руки и лица.

Он лежал в постели, прислушиваясь к позвякиванию посуды и тихим указаниям, которые давала Мэдди девочкам, накрывавшим на стол.

– Можно я отнесу поднос мистеру Райдеру?

Последовал обмен фразами, которые он не расслышал, потом занавески распахнулись и появилась Мэдди с подносам в руках, отчего туго натянулась ткань ее платья и фартука на груди.

Насколько он мог заметить, груди были все еще возбуждены, как и он сам.

Под его пристальным взглядом ее щеки порозовели как шиповник, но подбородок был высоко вздернут. Она встретилась с ним взглядом и спокойно сказала:

– Прошу вас не флиртовать со мной. Я не могу позволить себе заниматься пустяками, когда мне нужно думать о детях.

Она не просила его сотрудничества, а излагала свои условия, нарушив которые он будет немедленно изгнан в дом викария.

Он кивнул и с усилием отвел от нее взгляд. Он подозревал, что в ее словах содержалось также признание того, что ее он тоже вводит в искушение. Джентльмен отнесся бы к этому с уважением. А распутник – нет. Интересно, кем же окажется он?

На подносе стояла миска густого аппетитного рагу с картофельным пюре. До него донесся приятный запах. Усилием воли он заставил свой желудок не урчать.

– Джейн сказала мне, что ваше имя Райдер. Мистер Роберт Райдер?

Она вопросительно приподняла брови.

– Я так ничего и не вспомнил. А это имя придумали дети, и я согласился на него отзываться, – сказал он, пытаясь сесть.

Голова еще кружилась немного, но когда он не двигался, тошнота проходила, уступая место голоду.

– Мисс Люси очень беспокоило, что у меня нет имени, поэтому она предложила назвать меня Райдером.

Она поставила поднос рядом с ним на кровать и подложила ему под спину подушку.

– А Роберт?

Он пожал плечами:

– Мы выбрали его, потому что оно начинается на букву Р, которая вышита на моем носовом платке.

– Высказали «мы выбрали», не так ли?- с грустью спросила она. – А ведь я просила их не беспокоить вас.

– Они очень старались не беспокоить меня, – объяснил он с лукавой усмешкой. – Они просто разговаривали со мной. Причем очень тихо.

У нее дрогнули губы.

– Подстрекателем, наверное, был Джон. Он всегда найдет какую-нибудь лазейку в обход правил. Таким же был мой отец. Надеюсь, вам понравится рагу из кролика. Не беспокойтесь, все вполне законно. Сэр Джаспер разрешил мальчикам… – Она замолчала и добавила, как будто для себя: – Наверное, это тоже теперь изменилось.

Она взяла в руку к; ложку.

– Я могу поесть сам, – решительно сказал он. – Ложка не такое опасное орудие, как бритва, а рагу нельзя расплескать, как суп. К тому же мне теперь значительно лучше. С тех пор как меня отбрили, то есть побрили.

Она внимательно взглянула на него.

Он улыбнулся с самым невинным видом.

Алые словно шиповник щечки раскраснелись еще сильнее, и она ушла. Рагу было таким вкусным – пальчики оближешь. Он ел медленно. Ему было слышно, как они ели за столом, позвякивали посудой и разговаривали о событиях дня. Дети по очереди рассказывали о том, что думают по поводу этих событий. Они смеялись и даже дружески подтрунивали друг над другом. Такого по-настоящему семейного обеда ему никогда не доводилось наблюдать.

Когда они с Маркусом были мальчиками, они большей частью обедали в детской под наблюдением вереницы часто сменявшихся суровых накрахмаленных особ, каждую из которых называли нянюшкой.

Рано или поздно мама всегда находила у очередной нянюшки недостаток, и ее место занимала новая, такая же суровая и лишенная чувства юмора, как и предыдущая.

Мама терпеть не могла конкуренцию за привязанность своих мальчиков.

Обеды в детской проходили тихо, причем основное внимание уделялось поведению за столом. Разговаривать не разрешалось. Еще хуже бывало в тех редких случаях, когда одного или обоих мальчиков звали за семейный обеденный стол, где отец проверял, как себя ведут. Оба они очень нервничали и преимущественно молчали, а отец засыпал их вопросами и отпускал на их счет критические замечания.

Но здесь, будучи отделен от обедающих занавеской, он слышал, как Мэдди спрашивала каждого из них, как он провел день, а они с удовольствием рассказывали ей, спорили и смеялись. Смех за обеденным столом! Услышав такое, отец бы…

Он замер. Ложка выпала у него из руки, звякнув о тарелку. «Папа? Мама? Маркус?»

Неужели к нему возвращается память?

– С вами все в порядке, мистер Райдер?! – крикнула она.

– Да, благодарю вас. Просто я стал немного неловок, – ответил он.

Он вспомнил… что? Он закрыл глаза и попытался вспомнить что-нибудь еще. Кто он такой? Как его зовут?