Случайная связь

– У тебя много друзей? – интересуюсь, чтобы заполнить повиснувшее молчание.

Кажется, он всё ещё под впечатлением от моего монолога. 

– Друзей много, но тех, ради кого готов рискнуть в случае чего, – единицы, – задумчиво отвечает он.

– И часто в твоей жизни бывают такие случаи и риски? 

– Последний раз был четыре года назад. Друга подстрелили, меня хотели посадить, но всё обошлось. – Паша грустно вздыхает. – Не без потерь, но пережили. 

– Ситуация оказалась настолько серьёзной? 

Он кивает, и я чувствую, как всё обрывается внутри. 

– На тот момент мы с Динаром в связке были. Вместе вели несколько проектов. Когда ему прилетело, то меня задело автоматом. Семьи нет, но есть люди, которые мне дороги. Я бы не смог спокойно наблюдать, как жизнь друга летит под откос. 

– А твоя настоящая семья? – спрашиваю я, нервно ёрзая на стуле. 

– Покоя она тебе не даёт, да, лап? – невесело усмехается он.

– После всех твоих слов на берегу и панической атаки в «Дубраве» очень часто думаю об этом, – киваю я.

Паша приближается ко мне и садится напротив. Долго смотрит в глаза, прежде чем заговорить:

– Что именно не даёт покоя? На какой эмоции зависла?

Он бросает взгляд в сторону окна и сигарет, которые лежат на подоконнике. Курить стал меньше, но и бросить у него не получается. 

– Смерть сестры и твой уход из семьи. Обычно люди становятся сплочённее, когда в семью приходит беда. Но бывает и наоборот. Застопорилась на том, что мать, потерявшая ребёнка, даже мысли не допустит о том, чтобы лишиться ещё одного. Я пыталась представить, что обрубила бы общение с родителями и сестрой, но это никак не укладывается в голове. Если только… – Делаю паузу, заметив, что Паша хмурится и всё же отходит к окну. Открывает его и берёт в руки сигареты и зажигалку. – Если бы мне не сделали что-то очень плохое. Трудно представить, что может сделать мать своему ребёнку, единственному сыну, и как довести подростка с неокрепшей психикой, чтобы он захотел впоследствии уйти из семьи...

Взгляд Паши становится отрешённым и стеклянным, он выбивает из пачки сигарету и, щёлкнув зажигалкой, прикуривает, а потом отбрасывает её в сторону. Затягивается и выпускает струю сизого дыма в окно. По коже проносится озноб, когда он поворачивается ко мне и мы встречаемся глазами. В них боль, паника и решимость – желание рассказать об истинных причинах его ухода из семьи. И почему-то кажется, что подобными вещами он ни с кем до меня не делился. Или с очень узким кругом людей. 

– Размышления правильные, Софья. Именно довести. И не просто довести, а ампутировать душу, выжечь всё там подчистую. Я долго блуждал среди беспросветного мрака. Из тупика в тупик, от поражения к поражению, не с колен поднимался, а асфальт пробивал головой, чтобы только потом встать на эти самые колени и потихоньку учиться ходить. Я рассказывал, что родом из небольшой деревни? Она находилась на берегу моря. Мы не бедствовали, но и особого достатка не имели. Отец был моряком, однажды ушёл в море и больше не вернулся. Мать осталась одна. Без родни. Без поддержки. В чужом городе. С младенцем на руках. На неё обратил внимание местный торгаш с рынка. Влюбился. Мама красивая была. 

– Была? – собственный голос звучит тонко и прерывисто, я почти не дышу, когда Паша говорит.

– Была. Её не стало несколько лет назад. Станислав Аркадьевич женился на ней, но меня не любил, всегда считал помехой и каждый раз пытался это обозначить. Может, к отцу ревновал – мать говорила, что я его копия, а она отца безумно любила. Может, психопатом был, что вероятнее всего. Потом Саша родилась, и он превратился в чудовище, которое озверело по отношению ко мне. Но тогда ещё пыталось сдерживаться. Он морально уничтожал. Без рукоприкладства не обходилось. Сестра всегда на защиту вставала. Хвостиком за мной ходила. Маленький пацанчик была. Задира, очень смелая и безумно красивая. Я часто представлял, как буду отгонять от неё женихов, когда подрастёт. В тот вечер, когда она утонула, это я недосмотрел. Она с подругами к морю ушла. Хотя я не разрешал, и она всегда слушалась. Отчим товар привёз, мать на работе была, я раскладывал и фасовал во дворе ящики, когда хватился Саши, а её нигде не оказалось. Побежал на берег – они любили там с подружками играть, но всегда находились под присмотром. А в тот день она молча сбежала. И они зачем-то в воду полезли. Все трое. Позже девочки признались, что их мальчишки из старших классов надоумили, якобы на спор. Волны были высокие, Сашу унесло у меня на глазах. Я бросился за ней. Вытащил. Но поздно. Ничего сделать не смог. Понимание, что ни черта изменить нельзя и с этим жить всю жизнь...  оно пришло позже. А поначалу был ступор и шок. Я не верил в происходящее. Столько лет прошло, а легче не становится.

Красивой, серой радужки его глаз почти не видно – она слилась со зрачком. Взгляд такой, будто Паша сейчас не со мной, а там, в прошлом, и заново переживает весь ужас. Пальцы дрожат, он шумно втягивает воздух, выкидывает окурок в окно и прикрывает глаза.