Случайная тайна от олигарха

*Селективный аромат — редкие духи самого высокого класса, которые выпускаются небольшим тиражом и имеют натуральный состав. Такая продукция одна из самых дорогих на парфюмерном рынке.

**Дави́д — мужское русское личное имя древнееврейского происхождения (ивр. ‏ דָּוִד‏, David), в переводе означает «возлюбленный», «любимый», «любимец», (ивр. ‏ חָבִיב‏ ḥaviv).

Глава 9

Давид

— Черт! Проклятье, — негромко ругнувшись вслух, запускаю пятерню в волосы и резким движением провожу ладонью так, что черные пряди ложатся в хаотичном беспорядке.

Я почти на физическом уровне ощущаю, как по венам, вновь распространяется сильнодействующий яд под названием Сотникова Мирьям Руслановна. Он проникает в каждую клеточку, в каждую пору, напрочь лишает здравого смысла и возможности спокойно оценить сложившуюся ситуацию. Зачем мне все это?! Для чего? С чувством ударяю кулаком в оконную раму. Казалось бы, забудь и живи своей жизнью, но нет! Стоило мне увидеть ее всего один раз после разлуки, как мое хваленое спокойствие разлетелось вдребезги и не просто на осколки, а в мелкую стеклянную пыль. Меня будто парализовало, когда я заметил Мирьям среди сотрудников в «Ройал Гарден».

Моя бывшая невеста — моя боль, мое безумие, моя одержимость — Мирьям Сотникова. Сейчас я чувствую себя почти так же, как тогда, когда впервые увидел Мирьям после нескольких лет обучения в Москве, когда вернулся домой.

Больше полутора лет назад

Вместо худенькой темноволосой девочки с двумя косичками неожиданно для себя я вижу юную хрупкую девушку поразительной яркой красоты. Ощущение было такое, словно во мне разорвалась бомба. Тогда первое, что зацепило взгляд и буквально сбило с ног — это прекрасные, большие, похожие на два изумруда глаза. Но, не смотря на восхищение от того, как постаралась природа над внешним совершенством девушки, мне было больно смотреть в ее зелёные глаза, потому что будь они меньше в них, пожалуй, не могло бы уместиться столько печали. Я стоял, позабыв, как дышать. Ее изумрудные глаза ранят куда больнее, чем свинцовая пуля, разрывают все установки, все клятвы самому себе. Впервые теряюсь и не нахожу слов. Только и могу, что молча смотреть на гладкую сливочную кожу без единого изъяна, огромные глаза и нежно-розовые, сочные, капризно изогнутые, напоминающие лук Купидона губы. Само совершенство…

— О, Давид, вот это ты вымахал!

Голос Руслана выдёргивает меня из омута зелёных глаз русалки, буквально спасая от погибели. Поспешно преодолеваю разделяющее нас расстояние и останавливаюсь напротив главы семьи Юсуповых. Сильное пожатие руки. Руслан будто проверяет мою выдержку.

— Ошалеть! Динара, милая, ты чем своих мальчишек кормишь? Овсянкой со стероидами? — Руслан по-доброму усмехается и достаточно ощутимо бьет меня по плечу. — Вот это машина! На три головы выше меня. Из зала, поди, не вылезаешь? — в его голосе слышится ничем не прикрытое уважение.

— Руслан, — киваю, приветствуя партнера отца. — Что есть, то есть, тренировки стараюсь не пропускать, — пожимаю Юсупову руку.

После обмена приветствиями сажусь за стол прямо напротив Мирьям. Прежде чем принимаюсь изучать вдоль и поперек заинтересовавший «объект», меня отвлекают вопросом.

— Давид, ты не знаешь, Максут скоро придёт? — мать вздыхает, нервно сжимая в руках льняную салфетку нежно голубого-цвета.

Невольно поджимаю губы. Макс, как всегда, ее самая большая головная боль. Иногда хочется всыпать младшему брату по первое число, чтобы не трепал нервы. Но смысла нет, я же и буду в конечном итоге крайним. Глупо отрицать, что он любимчик в семье.

— Без понятия. Он не в сети, — отвечаю спокойно, но внутри у меня все закипает.

Спасибо стальным нервам и выдержке, которые приобрел за время службы в армии.

Уверен, младший брат, как всегда, «мутит» какое-то сомнительное, стремное дельце, чтобы в очередной раз попытаться доказать отцу, что он в больше мере, чем я, достоин заниматься отелем на первой береговой линии. Никогда не понимал его желания прыгнуть выше головы. Я предпочитаю стабильность и карьерный рост. Макс другой — он хочет все и сразу. По мне, это ошибка, слишком большой риск. Но это его выбор. Кто я такой, чтобы читать ему нотации? Отец и так не плохо с этим справляется.

Не в силах устоять перед искушением, вновь поднимаю взгляд на Мирьям.

Какая она… словно ожившая картинка. Жадно разглядываю изящные тонкие черты лица. В ушах дикий грохот сердца. Так стучит, что я не слышу даже обращённый к себе вопрос.

— Сынок, тебе говядину или семгу? — смотрит вопросительно мать.

Мягкая линия рта слегка приподнимается, когда губ касается улыбка. Темные волосы гладко зачёсаны назад, в ушах горят капельки рубинов. Чувствую гордость. Мать, как всегда, элегантна и полна достоинства.

— Без разницы, — делаю глоток воды из прозрачного стакана.