Случайная тайна от олигарха

— Ты точно послана мне за все вместе взятые грехи. Рядом с тобой я полностью теряю контроль, малышка, — Давид обхватывает сзади за шею ладонью, и я послушно откидываю голову назад, позволяя настойчивым губам ласкать чувствительную, горящую в нетерпении кожу.

Сладкий поцелуй до такой степени сводит с ума, что, кажется, еще чуть-чуть и я потеряю сознание. С каждым мгновением воздуха в легких все меньше и меньше… Испуганно хватаю ртом воздух.

Кажется, и правда теряю сознание!

Поцелуй заканчивается так же внезапно, как и начался. Должно быть, Давид понял, что со мной происходит что-то неладное. В глазах темнеет, и я испуганно хватаюсь внезапно ставшими такими слабыми пальцами за рубашку Давида. Сердце отбивает ритм тяжело и замедленно.

— Малыш? — доносится до моего сознания, словно сквозь толстый слой ваты, хриплый голос Давида. — Мирьям?!

— Мне плохо, — еле ворочаю языком не открывая глаз.

Давид тут же с легкостью приподнимает меня, словно тряпичную безвольную куклу, а затем удобно устраивает на диване в положении сидя. Заторможено моргаю, чтобы прояснить помутненное сознание. Густая будто липкая патока темнота перед глазами постепенно рассеивается, и я вижу перед собой обеспокоенное лицо Давида. Черты лица любимого напряженно заострились.

— Как ты? — едва прикасается подушечками пальцев к щеке, вглядываясь в мои перепуганные глаза. — Тебе лучше?

— Кажется, да, — растерянно прикладываю ладонь ко лбу. — Не понимаю, что это было?

Желваки на скулах Давида ходят ходуном, когда он резко встает с невысокого дивана, который уместнее назвать софой, и протягивает мне ладонь.

— Сейчас мы поедем в больницу, — заметив, как я приоткрыла губы, чтобы возразить, жестко пресекает: — Никаких отговорок. Ты бы себя видела, Мирьям! Бледная, еле говоришь… Проклятье! Ты меня напугала до чертиков, малыш.

Давид ласково гладит кожу на моей руке, выводя большим пальцем успокаивающе круги на ладони. Свободной рукой он быстро справляется со своими расстёгнутыми у ворота пуговицами. По бешено бьющейся жилке на шее любимого понимаю, что он нисколько не преувеличивает. Мое небольшое недомогание заставило его изрядно поволноваться, а судя по тому, как плотно сжаты губы жениха, он не готов прислушиваться ни к каким доводам. Решение уже принято.

— Я… Но, Давид! — складываю руки в умоляющем жесте, все еще ощущая небольшой тремор в пальцах. — Мне уже лучше, правда! — даже нахожу силы состроить щенячьи милые глазки, но, не получив должного отклика тяжело вздыхаю.

Ничего не поможет. Если Давид принял решение — это все равно, что пытаться остановить мчащийся на полном ходу локомотив. Переедет и не заметит.

Мирьям

Ворчу, сидя в машине, совершенно не согласная с решением жениха. Все мысли только и делают, что крутятся вокруг того, что ожидает меня в ближайший час в женской консультации. Ведь одним осмотром этот деспот не успокоится! Мысленно застонав, готовлю себя к куче ненужных процедур и анализов.

— Это все потому, что ты скорпион! — раздраженно дергаю ремень, пытаясь правильно пристегнуть это орудие настоящей экзекуции.

Ну, а что? Кто-нибудь пробовал на седьмом месяце беременности пристегнуть эту ерунду так, чтобы комфортно было? Вот и я не могу.

— Я не верю в знаки зодиака.

Закатив глаза, с недовольством смотрю на то, как этот «укротитель ремней» и по совместительству — тиран, без труда вставляет замок в специальное отверстие. Раздается характерный щелчок — готово.

Давид, будто забыв, как я завожусь с полуоборота, продолжает:

— Их придумали люди, которые хотят переложить ответственность за свои поступки на звезды и прочую мишуру, вместо того, чтобы работать над слабыми сторонами характера.

Злость кипит в венах, поэтому, громко фыркнув, ехидно откликаюсь:

— Ну-ну! Я бы тоже так говорила, будь скорпионом.

Встречаюсь строптивым взглядом с женихом в зеркале дальнего виденья. Давид хмурит брови и поворачивает ключ в замке зажигания.

— Что это значит? — раскрытой ладонью поворачивает руль. Машина плавно движется к открытым кованным воротам. — А что не так со скорпионами? — Давид спрашивает так серьезно, что на миг становится смешно.

Прячу улыбку, ведь я не готова так быстро сдаваться.

— ВСЁ! — складываю руки поверх живота, и непокорно устремляю взгляд на дорогу. Поспорь мне еще! Беременного стрельца он решил переспорить. Угу… Наивный!

— Мирьям, я просто хочу убедиться, что все в порядке, — мягко и бесконечно терпеливо настаивает Давид. Любимый кладет руку мне на колено и слегка сжимает. — Что тебе и ребенку ничего не грозит.

Встречаюсь взглядом с карими глазами в зеркале.

— И так все в порядке, — бурчу из-за упрямства, хотя в глубине души понимаю, что Давид прав. Лучше перебдеть чем не добдеть. Пытаюсь максимально замаскировать нарастающее беспокойство и страх, поэтому уже более миролюбиво продолжаю: — Просто я устала и еще перенервничала из-за той ситуации с Марком. Знаешь ли, не каждый день узнаешь, что, оказывается, твой родственник чуть не отправил тебя на тот свет. Возмущенно фыркаю.