Случайная жертва

– Не очень, – скривилась Ксюша, – чтобы убить человека, нужна какая-то внутренняя пружина, нужно, чтобы она разжалась в какой-то важный момент. Сила какая-то нужна. Пусть это будет ненависть, любовь, жадность, ревность, корысть… не знаю, но хоть что-нибудь. Что-то, что может двигать человеком, что заставляет его совершать серьезные поступки. А он… Алексей, я имею в виду, вялый какой-то. Бесчувственный, что ли. Или квелый совсем. Трудно понять. Может быть, просто пустой. А может, у него какая-то своя жизнь, где-то на стороне, и то, что происходит в семье, ему стало безразлично. Но когда эти две фурии сцепились, у него ни один мускул не дернулся, веко не дрогнуло. Я специально к нему присмотрелась. А ведь речь шла о его жене, между прочим, ее обвиняли в адюльтере. Редко какой мужчина останется безучастен.

– А на Аллу Терентьеву ты не обратила внимания?

– Обратила. Она сидела, вся съежившись, как будто ее уже побили или собираются побить.

– Мне тоже это бросилось в глаза, мне показалось, что она ужасно испугана. А-а-а!

Вопль Сережи, от которого Ксения в ужасе подпрыгнула на стуле, разъяснился в то же мгновение. Феофан, наевшись и слегка отяжелев, не пожелал запрыгивать на высокий стул, а так как принять участие в семейном ужине он был обязан, то по своей детской привычке решил вскарабкаться вверх по Сережиной штанине, а там уже чинно перейти на соседний стул. Если бы кто-то посторонний увидел правую ногу старшего следователя по особо важным делам Винника, наверное, подумал бы, что его пытали. Она вся была изодрана кошачьими когтями.

– Я сделаю из тебя коврик, маленький паразит! – заорал Сережа.

Кот мяукнул – отцепись, мол. Он даже не подумал испугаться или сделать для себя какой-то вывод. Устроился на стуле, сладко задремал.

– Этот меховой шар надо немедленно усыпить, – почесывая ободранную ногу, проговорил Сергей.

– Так он уже спит, – сообщила Ксюша.

– Как травмированному, мне полагается рюмка. – Сережа встал, пошел к холодильнику.

– Скажи, Сереж, а что с той дамочкой, которая якобы преследовала моего Жолудева?

– Да пока ничего, – ответил он, наливая себе стопочку, – опера проверяют ее алиби, но пока нестыковок не находят.

– Так мы можем побежать по замкнутому кругу, да?

– Зачем же? По кругу мы бегать не будем. Вытащим занозу, а там посмотрим.

– Какую такую занозу? – удивилась Ксения.

– Сама подумай, есть что-то в этом деле, что не дает тебе покоя?

– Есть, а как же! Я не знаю, каков мотив и кто убийца, вот тебе и вся заноза.

– Ну, у меня заноза несколько прозаичнее, – объяснил Сергей, – башмак Жолудева.

– Так по нему же сделана экспертиза…

– И что она показала? Что в этом башмаке нет частиц корневища того дерева, так? Значит, в дупло Жолудев не лазил, а если и лазил, то в другой обуви. Хотя мы проверили и другую обувь, он вообще туда не лазил. Но ведь как-то эта набойка оказалась под деревом, а башмак при этом спокойно стоял себе на полке в квартире Романа. Само по себе это произойти не могло.

– Это понятно, – задумчиво ответила Ксюша, – мы с самого начала понимали, что это мог сделать убийца, чтобы направить следствие на ложному следу.

– Умница, – согласился Сергей, – так вот мотивы, психология, треугольники, четырехугольники – это все прекрасно, но в этой геометрии мы можем топтаться целую вечность. А вот если мы поймем, как некое заинтересованное лицо сумело изъять из квартиры Жолудева набойку от башмака, мы сразу ответим на главный вопрос – кто преступник.

– А если он все-таки еще там, в доме, оторвал эту злосчастную набойку?

– А вот теперь послушай меня. – Сережа отложил вилку, стал разъяснять свою мысль: – Сейчас мужская обувь практически вся делается на полиуретановой подошве, она не требует никаких набоек в принципе. Она литая, понимаешь. И Жолудев носил именно такую обувь, кроссовки, ботинки на рифленой тяжелой подошве, такую носит вся молодежь, и не только молодежь. Я внимательно изучил его обувь, она вся годится только под спортивный стиль. В тот вечер Полина просила его одеться поприличнее, он извлек из своих недр кардиган, который до того почти и не надевал, полупальто, к нему вся эта обувка совсем не шла, хотя сейчас и модно смешение стилей. Но он сам признался, что оделся так, как просила Полина, и у нас нет оснований ему не верить. У него была одна-единственная пара обуви в классическом стиле – это те самые башмаки. У них тоже рифленая подошва, но на ступне, а каблук требует набойки. Понимаешь?

– Кажется, да.