Случайная жертва

Придуманная Аркашей приманка исправно сработала, и я стал не просто зависим от него в материальном плане, но еще и обязан по гроб жизни, как порядочный человек. Ну, и от его сестры тоже, разумеется. Чем дольше мы с ней жили, тем больше она стала ассоциироваться у меня с самкой тигрового питона – очень крупной и опаснейшей из азиатских змей. Эти красавицы совершенно неядовиты, они не поражают своих жертв смертельными токсинами – они проглатывают их целиком. Змея с великолепной шкуркой и крошечной пастью способна заглотить животное гораздо более крупного размера и с большим удовольствием его переварить. Кожа тигрового питона обладает удивительной эластичностью, и если коричневые древесные змеи, к примеру, считаются большими мастерицами по части раскрывания челюстей, то с питонами им равняться все равно не придется. При всей своей внешней красоте, грациозности и изысканности окраски тигровый питон может запросто съесть обезьяну, варана или даже крокодила. Дело, конечно, не только в эластичности кожи: нижняя челюсть тигрового питона разделена надвое и не сращена, и это позволяет змее раскрывать пасть максимально широко. Грубо говоря, она может съесть любого, кого сочтет подходящей добычей.

Наташа проглотила меня целиком, не поморщившись. И самое смешное: я еще долго не понимал, что я – пищевой продукт. Некоторое время я еще кочевряжился, что-то из себя изображал, потом процесс пищеварения сделал меня тем, чем я и должен был стать, – пищей. Или даже пищевой добавкой, потому что новой пищей уже стал Роберт, хотя и далеко не сразу.

Я мог сбежать от всего этого? Безусловно. Мог бросить все и сделать так, чтобы никогда больше никого из них не видеть: ни Наташу, ни ее брата? Мог, но я этого не сделал. Кого теперь обвинять? Некого. И ведь дело не только в деньгах, хотя и в них тоже, надо смотреть правде в лицо. Деньги давали определенную свободу, возможность не задумываться о том, какую на самом деле идиотскую жизнь я веду. Деньги давали легкость бытия, это было определенной компенсацией за бессмысленность этого самого бытия.

На протяжении жизни я много раз спрашивал себя: а чего я, собственно, боялся? Потерять источник заработка, который мне обеспечил Аркаша? Потерять любовь, которая давным-давно иссякла? От чего я так старательно хотел себя уберечь? Из-за чего позволил им растоптать мою жизнь и превратить ее в ничто?

Я долго не мог найти ответа, а потом он пришел как-то сам собой. Я хотел спокойствия. Я хотел, чтобы меня оставили в покое и не трогали. Я не хотел развода не потому, что любил Наташу, а потому, что предвидел, во что превратится этот развод и каких душевных затрат он потребует. Как-то раз я слегка выпил и набрался смелости, затеял какой-то пустяковый локальный скандальчик, просто чтобы посмотреть на ее реакцию.

– Может, нам вообще не стоит быть вместе? – заявил тогда я. – Может, попробовать жить отдельно и разобраться в своих чувствах?

Надо было видеть, во что превратилась Наташа после этих моих слов. Лицо ее пошло алыми пятнами, она стала похожа на дикое животное. При этом она изо всех сил старалась не орать, хотя бабий визг все равно прорывался сквозь ее отповедь.

Смысл ее выступления заключался в том, что я неблагодарная свинья, получившая от жизни все материальные блага с помощью ее брата. Что я не умею ценить добро, я конченая мразь и лицемер. И что Наташа постарается устроить мне такую перспективу, при которой я никогда больше не смогу заработать ни одной копейки.

Я тогда, конечно же, дал задний ход, заявил, что сомневаюсь в ее любви, а сам предан по гроб жизни. Мы помирились, она тоже просила прощения. Ложью было все! И мои идиотские объяснения, и ее тупое вранье. Но тогда я сделал для себя важный вывод, я точно понял, что Наташа уже давно меня не любит. Зачем тогда ей нужна наша семья? Бессмысленная, бездетная, в которой нет ни любви, ни понимания и даже просто хорошее отношение друг к другу тает на глазах?

Я долго думал, но все-таки понял. Успешная женщина и разведенка – эти два определения в понимании Наташи не могут принадлежать одной женщине. Она разведется со мной только тогда, когда у нее будет полностью готов новый брачный проект. Но такой, в котором она будет уверена. Новый муж – это новые проблемы. Удастся ли его так же четко обработать, лишить воли и самоуважения, как меня? Это еще вопрос. И вопрос, требующий хоть какого-то времени на его решение. Так что пока я был Наташе выгоден: я уже прошел термическую обработку, я давно упакован, нехирургическим путем лишен всех тех качеств, которые делают мужчину самостоятельным.