Случайно влюбилась в… Бога?

Вырвавшись на свободу из плена воды, с его губ сорвался ликующий крик. Годы без возможности вдохнуть воздух подошли к завершению. Его грудь напряглась. Легкие расширились. Кожу покалывало от жизненной силы.

Он посмотрел в небо и наслаждался теперь не приглушенным цветом листвы деревьев. Зеленая. Такая сочная, восхитительная, ярко-зеленая!

– Ты сделала это! – Он лихорадочно вертелся, барахтаясь в воде. – Эмма? Проклятье, женщина. Где ты, черт возьми? – Естественно, она еще не покинула Сенот. Стены слишком скользкие. Но и на поверхности воды ее больше не было. Где она могла быть?

Тогда его поразила догадка. Посмотрев в темную воду, он съежился.

– Сукин сын!

Несмотря на семьдесят лет постоянной боли от заключения под водой, Гай вдохнул полные легкие воздуха и нырнул в водную пучину. Он растопырил и скрючил пальцы, рассекая ими темноту.

Свет быстро исчез, пока он погружался вдоль каменистой стены Сенота. Волосы. Гай нащупал что-то волокнистое и материальное.

Он обхватил запутанную массу и поднимал, пока не смог обхватить Эмму за талию. Гай пробивал себе путь через воду, яростно отталкиваясь ногами, стремясь к труднодоступному свету. Когда его голова оказалась над поверхностью воды во второй раз, Гай впервые посмотрел на Эмму.

Его сердце почти остановилось. Именно так он ее себе и представлял. Каждую ресничку, веснушку, даже небольшой уклон в изгибе ее уха. Она… богиня. Позже найдется время, чтобы рассмотреть ее, выругался Гай на себя.

Обхватив её за запястье, Гай сильно оттолкнулся и ухватился пальцами за край бассейна. Она была словно тряпичная кукла, совершенно неживая. Он аккуратно перекинул ее через край и уложил в грязь

Хотя ее лицо было холодным и синеватого оттенка, оно оставалось изящным. Гай прижался губами к ее – стараясь не думать об убийстве тех мужчин, которые могли любоваться ими, а он нет – затем вдохнул воздух, потом еще раз. В ее теле еще пульсировала жизнь, но быстро угасала.

– Эмма не уходи. Останься! – скомандовал он, поднимая ее веки пальцами. – Ты не можешь уйти. Слышишь меня, женщина!

Гай вновь вдохнул в нее воздух, затем перевернул Эмму на бок. Руками, словно тисками, он сдавил ее грудь, выталкивая воду из легких, и вновь принялся за искусственное дыхание. Эмма закашлялась и распахнула глаза. Темно-зеленые и такие прекрасные.

Она смотрела прямо ему в глаза, и внутри Гая что-то пробудилось, замерло, остановилось и вновь ожило. Одновременно он разозлился на то, что был лишен возможности видеть ее за все время своего существования и был благодарен, что Эмма, наконец, в его объятьях.

Все это было так неправильно и одновременно правильно. Это плохо.

Неужели Эмма и есть та женщина из видения Симил? Потому что безусловно была той, и Гай мог легко увидеть, как такая красивая, умная, решительная женщина могла бы "кастрировать", как выразилась Симил, его. Проклятые боги

Да, да, добавьте к этому тоску и унижение. "Теперь я точно не смогу ее отпустить, – подумал Гай. – Тогда она по-настоящему меня возненавидит".

К лицу Эммы прилипли влажные медные локоны. Он убрал их и прижал ее хрупкое тело к себе. Она спокойно улыбнулась и от понимания, что они сделали это – Эмма жива, а он свободен, самая упоительная волна радости накрыла Гая.

– Я вернулся, – прорычал он в небо. – И разверзну ад, чтобы отплатить тем, кто не пришел ко мне на помощь. Слышите меня? Мало не покажется!

Глава 13

Мужчина с золотистым цветом кожи, улыбнулся, погладил мои насквозь мокрые волосы и прижал меня к своей теплой, мягкой груди.

– Мне нравится этот сон, – проговорила я с придыханием, затем вытянула руки над головой, вперив счастливый взгляд в самые люминесцентные, бирюзово-зеленые глаза, которые когда-либо видела.

В придачу, эти глаза были на захватывающем дух мужском лице, которое можно было бы увидеть на обложке глянцевого журнала с названием типа: "Я слишком горяч, чтобы быть твоим" или "Только в твоих мечтах, дорогуша".

О, да. Без сомнений, в этот раз я превзошла себя. Скульптурные скулы, густые темные ресницы, высеченная линия челюсти и такие полные губы, что просто обязаны предназначаться для поцелуев или поедания чего-нибудь по-настоящему сочного.

Мужчина горячее, чем образец совершенства из моего последнего сна, и вдобавок, от него не исходила пугающая энергетика. Протянув руку, я пробежалась кончиком пальца вдоль жёсткой линии мужественного носа.

– Эмма, что, во имя всех созданий богов, ты делаешь? – издевательским тоном проговорил он. – У нас совсем нет времени, для твоих незрелых фантазий. Мы в центре катастрофы. Забыла?

Моргнув, я осмотрелась.

Джунгли? Я в джунглях. И в мокрой одежде. Если подумать, то во сне не ощущаешь такую жару. Мои легкие горели, тело словно избитое, а голова раскалывалась.

Так, помимо прекрасного мужчины с длинными, влажными, волнистыми, темными волосами, обнимающего меня, ничего не казалось сном. Такое ощущение…

– Пресвятая дева! – Я отстранилась и покатилась в грязь, указывая в неверие. – Что… ты… ты?