Случайно... Злой?

У Чаама быстрее забилось сердце, стоило приблизиться к озеру, где он оставил Мэгги. «Сеансы мужской терапии» прошли довольно хорошо, за исключением сверчка, который утверждал, что божьи коровки — «высший сорт», какой-то странный синоним «сексуальные». Но стоило призвать «тяжёлую артиллерию» — нерушимую команду, несущую в себе мужское подсознание — и в Сверчковилле всё спокойно. Затем Чаам отправился на небольшой рынок, где прикупил всё необходимое для особого вечера, включая бутылку испанского вина и гамак размером с парус. Местная швея даже сшила ему новую льняную рубашку. Ах, хорошо быть Богом мужского начала. Женщины в очередь выстраиваются, чтобы ублажить ему.

Но не Мэгги. Нет. Она другая.

И ему это нравилось.

Когда последние лучи солнца догорали на горизонте, Чаам завернул за последний небольшой полуостров, стоящий между ним и его Мэгги. И сердце пропустило удар.

Мэгги сидела на краю причала, опустив изящные ноги в воду и распустив длинные каштановые волосы. Так она походила на мистическую греческую сирену. Пышное и сладострастное тело воплотило в себе все женские черты, которые он обожал.

Вот чёрт. Он посмотрел вниз и увидел, как его штаны натянул возбудившийся член. Он был вынужден ещё раз искупаться в озере, чтобы остыть, как уже трижды за день делал, ожидая, когда Мэгги очнётся.

«А может, мне нужно увидеть… это». Чаам насторожился.

Мэгги нахмурилась на гигантского ягуара, сидящего в нескольких ярдах от неё. Кошка смотрела на Мэгги, как на зажаренного ягнёнка. Полдюжины других животных присоединились к нему.

Чаам направился к причалу.　

— Я сказа присматривать за ней, а не устраивать вечеринку.

Кот тихо зашипел, а затем зашумели и остальные животные.

Чаам скрестил руки и посмотрел на поросенка.

— Ты понимаешь, что даже не должен находиться на этом континенте?

Хрюк.

— Проваливай! — крикнул Чаам. — Все уходите. У меня нет на это времени. — Он ткнул в поросёнка. — А ты! Не смей возвращаться. Я не разговариваю с карликовыми свиньями.

Чаам отметил, что Мэгги смотрела на него со смесью ужаса и… ладно, только ужаса. Чаам посмотрел на ягуара, который не сдвинулся свой пушистый зад ни на дюйм.

— Ладно. Уводи их отсюда, и я помогу тебе завтра.

Кот улыбнулся — Чаам это ненавидел, очень странно, что животные улыбались — и быстро ушёл со своими дружками. Мэгги откашлялась и вздёрнула подбородок.

— Мило, что ты вернулся, Баклум…

— Чаам. Просто Чаам.

— Дикарь! Вот как тебя надо назвать! Как ты вообще смел?! Я ухожу, и только попробуй меня остановить!

— Ты остаёшься. — Он преградил ей путь.

— Или что?

Комар размером с кузнечика сел на щеку Мэгги, и, недолго думая, Чаам прихлопнул его.

— Ой! — Мэгги наклонилась в сторону и прижала ладонь к щеке.

Господи! Он её ударил! Сильно.

Чаам тут же потянулся к ней, но она отскочила.

— Стоило догадаться, — прошипела она. — Ты — подлец!

— Нет! Там был…

— Можешь бить меня сколько захочешь, — Мэгги встала к нему вплотную, — но меня ты никогда не получишь. Я умру, прежде чем позволю тебе коснуться меня.

Чаам раздражённо зарычал. Проклятье! Не так он представлял этот особенный вечер.

Этот сумасшедший ударил её. На самом деле ударил! А затем зарычал! Как чёртов зверь. И если он способен ударить её, чтобы подчинить, то, без сомнения, она была в опасности. Мэгги отступила и попыталась игнорировать запах мужчины. Невероятный аромат. Как сладкие травы, смешанные с чем-то темным и опасным. Анис, укроп, черная лакрица!

«Боже, я хочу его съесть. Или лизнуть. Или покусать».

Ох, твою же налево! Она заражалась от него сумасшествием… в дополнение к опасности.

«Да, но то видение. И этот поцелуй. Мэгги, он тебя ударил и говорил с животными. Ударил и говорил. С животными».

Мэгги сдавила виски.

«Вот именно. Соберись с мыслями, Маргарет О'Хара. Не имеет значения, кто или что он, мужчина ясно дал понять, что намерен держать тебя в плену и делать, что хочет. Тебе нужно бе-жать! Блин! Ладно, притворюсь милой, пусть он расслабиться, а затем сбегу».

Это единственный выход. В конце концов, отец не заметил бы её исчезновения, а люди в деревне думали о своих делах, не беспокоясь о посторонних, поэтому никто не пришёл бы искать Мэгги. Она сама по себе. И, как ни странно, она не боялась, а чувствовала, что вся эта ситуация какое-то странное испытание воли.

Чаам весь съёжился, а затем попытался улыбнуться, но вид был всё такой же дикий.　

— Извини, что ударил, просто тебе на лицо сел огромный комар, а я постоянно забываю о собственной силе.

«О, конечно! А я — личный повар Аль Капоне в Алькатрасе».

«Мэгги, притворись милой. Найди приятную тему для разговора».

— Я тебя прощаю. — Мэгги приторно-сладко улыбнулась. — Скажи, каким одеколоном ты пользуешься? Дивно пахнет.

В его восхитительно бирюзовых глазах блеснуло подозрение.

— Это мой натуральный аромат. В нём сокрыты мощные мужские феромоны для эйфории. Как жвачка для мозгов.

«Фу-у-у».

— Жвачка для мозгов? Не уверена, что из-за неё можно достичь эйфории.

Он улыбнулся.