Случайное обнажение, или Торс в желтой рубашке

В апреле 1740 г. Руссо отправился в Лион в качестве учителя к г-ну де Мабли. Ему самому ещё неизвестно, что это начало пути к славе, успеху и увы — к несчастьям. Затем Руссо во второй раз приезжает в Париж. И тут ему пофартило: граф де Монтегю, назначенный посланником в Венецию, по просьбе двух дам, де Бюзенталь и де Брюлье, соглашается взять его с собой в качестве секретаря. (На самом деле ему повезло немножко раньше, когда он подружился с Фонтенелем, с Кондильяком. с Мариво и особенно с Дидро).

Весна 1743 года. Жан-Жаку уже тридцать лет. Но его дипломатическая карьера, как и все прежние начинания, не задалась. Де Монтегю вскоре выгнал его, даже не уплатив жалованья. С трудом потом Руссо отсудил заработанное.

За полтора года в Венеции Руссо, помимо увлечения девицей Катанео, дочерью агента прусского короля и интереса к молоденьким певицам музыкальной школы, имел два стремительных романа с венецианскими куртизанками — Падоаной и Джульеттой. Посетив первую и заплатив дукат за пение, которым она услаждала его слух, Жан-Жак уступил и её желанию расквитаться полностью, но зато сразу же так перепугался по возвращении домой, мол, заразился, что вызванный хирург едва его разуверил в дурной болезни.

А второе приключение случилось, во время обеда на борту купеческого корабля. Во время трапезы к кораблю причалила гондола, из которой вышла брюнетка лет двадцати ослепительной красоты, кокетливо одетая и необыкновенно проворная. Она сама села рядом с Руссо и вскоре между едой и болтовней молодая особа, всмотревшись в Руссо, воскликнула: ^Пресвятая дева! Ах, милый мой Бремон, я тебя целую вечность не видела!" и бросилась к нему на шею, прижала страстно губки к его губам и сжала так, что бедный философ чуть не задохся. В нем тоже мгновенно заговорила страсть, тем более, что девица сообщила, мол, Жан-Жак как две капли воды похож на г-на Времена, начальника тосканской таможни, от которого она без ума, но непонятно почему поссорилась и давно не виделась, но сейчас берет на его место Руссо. Нет места пересказывать развитие романа. Они гуляли, заходили в магазины, накупили там множество безделушек (красавице нравилось видеть как дорого оцениваются её ласки). "Расставаясь с ней, я условился на завтра, в котором часу могу опять придти к ней. Ждать её я не заставил. Я застал её дезабилье, известном только в южных странах, которого я не буду описывать, хотя и помню его как сейчас…

Скажу только, что вырез пеньюара и рукава были отделаны розовыми шелковыми помпонами. Это очень оживляло и без того прелестную кожу. Позже я убедился, что это была венецианская мода, и было это так обольстительно, что я удивляюсь, как это она не проникла во Францию. Я и мечтать не мог об ожидавших меня наслаждениях. Я говорил о мадам де Ларнаж с восторгом, с которым и теперь иногда вспоминаю её ласки: но как она была стара, некрасива и холодна по сравнению с моей Джульеттой! Не старайтесь вообразить всю грацию и прелесть этой волшебницы — вы будете слишком далеки от истины. Юные девственницы в монастырях не так свежи, красавицы гарема не так пылки, гурии рая не так пленительны. Никогда ещё подобное наслаждение не было уделом для сердца и чувств смертного. О! если бы я был способен вкусить его целиком и полностью — хоть на одно мгновение… Я его вкушал но без восторга. Я притуплял все радостные ощущения, я их убирал как бы нарочно… Нет, природа не создала меня для наслаждений: она влила в мою нелепую голову этот яд несбыточных желаний, невозможного счастья, к которому вложила стремление в мое сердце".