Случайное приключение (СИ)

Еще около часа прошло прежде чем путники решили сделать привал. Около поляны, на которой они остановились, протекал ручей, по берегам его рос орешник. Кили набрал воды, чтобы сделать что-то наподобие чая. В кипящую воду брюнет кинул листья какой-то ароматной травы, сушеные ягоды, постоянно помешивая. Фили раздал всем по куску хлеба и вяленой говядины. Такой незатейливый завтрак показался Аде невероятно вкусным, пускай она много раз ела все это в цирке, но тут даже дышалось по-другому.

Девочку распирало любопытство: внутри нее скопилось так много вопросов об этом мире, но она боялась спросить, чтобы не быть подозрительной или чтобы не показаться просто смешной. Ей было интересно, что это за лес, где они, куда идут, есть ли еще гномы или какие-либо другие существа.

Гномы старались делать все как можно быстрее, торопились нагнать время, которое у них отняла Ада. Поэтому девочка старалась как можно меньше задавать вопросов, не делать чего-то, что могло задержать их, иначе поймает мимолетный, но полный укоризны взгляд Фили. Наскоро справившись с перекусом, она старалась теперь идти быстрее.

Местность постепенно стала сменяться. Взамен густому лесу началась светлая роща, а за ней и вовсе поля. Солнце уже было довольно высоко, непривычно слепило глаза после полутени леса, приятно пригревая в своих лучах. Ада невольно повеселела, да и гномы уже выглядели не такими угрюмыми. В траве стрекотали кузнечики, перекликаясь с гулом жуков, щелканьем полевых птиц, шорохам мышей-полевок и прочими приятными для уха звуками природы.

Ада отошла немного вперед, следуя едва различимой заросшей тропинке, давая возможность пошептаться братьям. Судя по долетавшим до нее обрывкам, когда кто-то из них начинал горячиться: Фили хотел оставить девочку в поселении, находившемся как раз в конце этого поля, а Кили был против, уверяя его, что здесь даже не догадаются отвести ее к своим. Что это за свои, девочка не поняла, но ей страшно не хотелось разлучаться с гномами, которые успели ей приглянуться. И люди могли не поверить в ее историю, а если бы она рассказала правду, ее бы и вовсе посчитали бы сумасшедшей.

— Слушай, Ада… — Кили догнал ее почти у самой рощицы, в которая снова переходила в поле. Солнце уже начинало клониться к закату.

— Вы меня отведете к людям?

Девочка уже была готова к этому. Она уже мысленно свыклась, что придется уйти, даже придумала весьма правдивую сказку о том, что гуляла и заблудилась, а сама она откуда-то из-за гор. Как бы Ада не хотела бы обойтись без лжи, сейчас это было необходимо. Судя по тому, что Кили слегка приуныл, он понял, что девочка все слышала.

— Нет, сейчас ты никуда не уйдешь, но… — он опустил взгляд, не в силах смотреть в глаза Аде.

— Мне это придется сделать позднее, когда вы дойдете, куда вам нужно. Все в порядке, Кили. Я все прекрасно понимаю…

Брюнет вздохнул. Ада ободряюще похлопала его по плечу, улыбнулась и направилась вслед за Фили, который уже входил в рощицу. Солнце почти село, удлиняющиеся тени создавали жуткие образы чудовищ, которые так и норовили схватить за щиколотки. Становилось не по себе.

Братья разожгли костер. Ночь постепенно вступала в свои права, застилая тьмой все вокруг, словно укрывая, пряча от чужих глаз. Лес затихал, дневные звери заснули, чтобы ночные могли заполнить своими звуками эту странную пустоту. Ухнул филин. Где-то хрустнула ветка. Пламя костра рассеивало тьму, казалось таким неестественным, чужеродным. Однако, вместе с темнотой пришел холод, поэтому гасить источник тепла совсем не хотелось.

Как только Ада села, она поняла, насколько же устала за день. Ноги горели от долгой ходьбы, мышцы всего тела неприятно тянуло, глаза слипались, тело стало как будто деревянным. Не хотелось ни думать, ни говорить, поэтому, только ее голова коснулась импровизированной подушки из хвои, девочка тут же уснула. Ей снились какие-то странные дома, люди без лиц, окликавшие ее, странные чудовища, тянущие к ней руки, пустые города. Она шла по улочкам, выкрикивая имя своего любимого кучера, в голове билась мысль: «Только бы успеть, не опоздать». Сердце заходилось в бешеном стуке, страх сжимал горло, хотелось плакать от безысходности. Якова не было нигде. Вдруг за поворотом одного из серого туманного города показалась до боли знакомая рука с шрамом на ладони, который кучер получил во время пожара в его далекой молодости. Поспешив туда, Ада увидела Якова, лежащего в луже крови, страдальчески закатившего мертвые, остекленевшие глаза…

Она проснулась от собственного крика и пощечины. Чьи-то руки прижимали Аду к земле, пока другие били по щекам. Два голоса что-то кричали, пытаясь достучаться до девочки. Когда спазм отпустил горло, гимнастка все же рассмотрела братьев, которые держали ее, успокаивали, смертельно напуганные. Уже светало, утренние птицы уже начинали петь.

— Плохой сон приснился? — спросил Фили, протягивая ей кружку чуть теплой воды, оставшейся после ужина. Благодарно кивнув, Ада залпом его выпила. — Ты во сне звала какого-то Якона…

— Якова. Он заменил мне отца…