Случайностей не бывает

— Да нет, ну как он может быть тем самым? — рассуждал вслух Джозеф, — это же поезд-призрак? Призрак, — согласился он сам с собой. — Олгой его даже заметить не должен. Мы же его насквозь проедем, он даже не чихнёт. Ну, максимум, чихнёт. А как он есть-то нас может? — не найдя ответа внутри себя чёрт обратился к окружающим.

— Г-хм, — кашлянул обер-кондуктор. — Ну, да.

— Не может он нас есть. Да? — спросил Джо конкретно у него.

— Г-хм. Ну, это как посмотреть…

— В смысле? — не понял Джо. — Мы же в призраке.

— Да. В призраке — Эльф шевельнул ушами. И добавил после паузы: — Вот и он тоже.

— Он тоже в призраке? — совсем запуталась Яна.

А Джо, судя по лицу, удивился, а потом удивился ещё больше.

— Нет, он не в призраке, — прошептал чёрт. — Он сам призрак. Да? — Он посмотрел на кондуктора.

— Да, — вздохнул тот и как-то совсем понурился. — По крайней мере, других объяснений у меня, ребятушки, нет.

— Подождите-подождите, — вмешался Артём. — Если я правильно понял, наш поезд жрёт гигантский тире червяк тире мутант тире призрак. Он случайно, хи-хи, не ядовитый? — пошутил Артём.

— Есть немного, — кивнул Порфирий Гордеевич. — Олгой-Хорхой может впрыскивать яд. Не сильный. Это у него с тех пор, когда он маленький был. А сейчас редко остаётся что-то, куда можно яд впрыснуть.

— Ага, ну, значит, это гигантский ядовитый червяк мутант призрак. Наш поезд отравлен. Но не сильно. Слушайте, такого даже в мультиках не показывают. Ха-ха.

Рассмеялся Артём ненатурально.

— Порфирий Гордеевич, объясни нормально, что происходит. Ну, в самом деле, какой ещё призрак Олгой-Хорхоя? Откуда ему взяться? — довольно жалобно попросил Джо.

— Г-хм. Ну, про то, как он в тридцать пять году в Москве оказался, вы всё знаете?

Джо кивнул, Артём пожал плечами, Яна помотала головой.

Обер-кондуктор коротко рассказал, как строили тутошнее метро.

— Ну и вот, и гонялись за ним тогда так, что вся Москва тряслась. Чтоб не пропадало, потом, например, кольцевую линию построили. Точнее, рельсы по его следу проложили. Когда поймали, долго рядились наши с вашими, — эльф показал на себя и на Артёма с Яной, — кого в этом безобразии виноватить. С одной стороны, наши виноваты, от них Олгой в Москву сбежал. С другой, не начни в него НКВДэшники палить из наганов, ничего бы и не было, забрали бы по-тихому назад. С третьей стороны, Метрострой пятилетний план за день выполнил. И наши выкатили вашим счёт за проходческие работы. С самим Сталиным спорили! — важно поднял указательный палец обер-кондуктор. — Иосиф Виссарионович, само собой, сколько-то человек расстрелял. Ну, это он завсегда так делал, когда нервничал. Платить за прокладку тоннелей отказался, и пригрозил, что лет через пять Тут сплошные колхозы его имени будут. Тогда наши выдали ему виноватых, чтоб отстал. Самолюбие его потешить. Дюжину зомбаков. Долго их расстреливали. — Порфирий Гордеевич вздохнул. — И не в том дело, что в Москве патроны начали кончаться. А в том, что почти половина московского НКВД с ума сошла. И решила, что нас, нечисти, бояться стоит больше, чем самого Сталина. Тогда он уже по-настоящему испугался. И заключили наши с вашими договор о нулевом варианте. Не понимаете? — Порфирий Гордеевич обозрел поднятые брови Яны и Артёма, и нахмуренные Джозефа. — Ну, по-простому, это никто никому не должен. И впредь друг друга мы не замечаем. Мы живём сами по себе, и людям на глаза не попадаемся, а они строят свой социализм без пережитков и предрассудков в нашем лице. Они у нас бабок-ёжек в колхозы не сгоняют, а мы им не портим марксистко-ленинскую идеологию самим фактом своего существования.

— А червяк? — вернул Артём Порфирия Гордеевича к теме доклада.

— Ну, а что червяк? Решили тогда Олгой-Хорхоя из Москвы вывести назад, в Каракумы, или где там его напрокат взяли, я уж не помню.

— Ну, да, и вывезли его. На драконах, — подтвердил Джо. — Я же сам видел, как они летели.

— Ну, так и я видел. — Эльф сморщился, как будто зуб заболел. — Выходит, не донесли.

— Как это?!

— А вот так это! Тогда разное болтали. Ну, да, мало ли какие слухи ходят-бродят. А, выходит, правду говорили…

Эльф замолчал.

— Да говори уже, Гордеич, не томи! — взмолился чёрт.