Какой личностью мог бы быть бог? Как пишет Манармакери, именно этот вопрос задает миф о Манармакери. И сам же на него отвечает, предлагая в этой ипостаси больного, чесоточного, всеми отвергаемого старика, который стремится к признанию и любви. В 1990-х годах индонезийское правительство, стремясь превратить тропический архипелаг в роскошный туристический рай наподобие нового Бали, провело ребрендинг описанной выше папуасской традиции, выдав ее за «региональную культуру». Министры заговорили о «подъеме» Биака; строители очистили родовые земли жителей острова для возведения отелей, но лишь очень немногим проектам действительно удалось стартовать. Дядя Берт, взяв на вооружение индонезийскую государственную риторику, перевернул ее с ног на голову, а полученный результат завернул в обертку своих пророчеств. Он предсказал, что «стартовую площадку вскоре покинет сам мир». То обстоятельство, что туристические инициативы финансировались за счет американских займов, служил еще одним доказательством причастности к этому Манармакери. «Чесоточного старика» можно было узреть не только на острове Вунди, но и по всему архипелагу. Его видели, когда он, отдыхая у дороги, грел в песке пальцы, а потом прямо на глазах исчезал. Пожары, бушующие на стройплощадках и пожиравшие магазины для туристов, свидетельствовали о том, что он не сидел сложа руки. По заявлению Берта, как-то раз Господь раскрыл ему тайное значение названия «Б-И-А-К»:
По легенде, в молодости Манармакери однажды погнался за свиньей, поживившейся на его огороде клубнями колоказии. С силой метнул в нее свое копье, но пронзенная им тварь убежала, оставив на полу окровавленный след и отпечатки человеческих ног. Пройдя по ним, молодой человек вышел к устью глубокой пещеры, а когда переступил ее порог, увидел, что там сияет солнечный свет. Внутри его взору предстал безбрежный рай – деревня с крытыми пучками соломы крышами, бесчисленные жители которой радовались и смеялись, не выказывая никаких признаков старения. «Твой час еще не пробил (32)
, – сказали они ему, – ты все еще в скорлупе… А это место – райМногим, кто воевал бок о бок с Дугласом Макартуром в окопах Первой мировой войны, запало в душу, что молодым солдатом он совершенно не боялся смерти. Свое божественное начало генерал обретал, терял и обретал снова с той же легкостью, с какой менял повязки на ранах, кровоточивших снова и снова. Макартура словно разрезали на четыре части, каждая из которых в присущей только ей одной манере становилась преходящим, мимолетным божеством. Генерал, стремившийся к известности, бессмертию и славе, самым неожиданным образом обретал их там, где сам никогда не ждал. Выступал в роли вырезанного из дерева бальсы идола, синтоистского
4. Боги в мундирах
Из всех мыслимых ситуаций, когда человек вдруг может превратиться в божество, самая неприятная в физическом отношении наступает, когда в него вселяется дух. Привести к этому могут два пути. Человек