Случайные дети для мажора

А потом я понимаю, что все, включая препода, как по команде вскакивают со своих мест, ну я и вскакиваю за компанию а то мало ли.

— Здравствуйте, Павел Викторович, — сглатывает Даниэлька, — Касаткина, пройдите на место!

Марьяна аж краснеет от злости. Как же такую красоту прервали, по достоинству не оценили. Но я уже на нее не смотрю, все мое внимание приковано с вошедшему проректору и незнакомке.

— Присаживайтесь. — царственно кивает Павел Викторович. — Даниэль Александрович, вы Кудряшкину не ругайте и пропуск не ставьте…

Остальную речь проректора я просто не слышу. Что?! Что он сказал?! КУДРЯШКИНА?! Вот эта красавица?! Это она — бывшая подавальщица в ночном клубе, которую я оприходовал когда-то по пьяни?!

Я смотрю на нее во все глаза. И не только я. Волков так же заинтересован вошедшей. Сейчас его очки запотеют, так быстро и тяжело он дышит, и как болванчик кивает Павлу Викторовичу, хотя на самом деле, миллион ставлю, что вообще не понимает, о чем тот говорит.

Павел Викторович уходит. Кудряшкина вопросительно смотрит на Волкова.

— Виктория! — расплывается молодой препод в дурацкой восхищенной улыбке. — Я уж думал, что сегодня не увижу вас.

— Можно присесть? — смущенно улыбается Кудряшкина.

А у меня от ее смущения аж дух захватывает.

— Конечно, Виктория, присаживайтесь, куда вам будет удобно.

Кудряшкина кивает. На ее лице какая-то загадочная полуулыбка. Мона Лиза, ей Богу!

Но, похоже, ни я один сражен на повал ее эффектным появлением. Волков без зазрения совести пялится на ее зад, когда она поднимается к сидениям. Я отодвигаюсь еще дальше, чтобы она заметила и села рядом.

Но нет, она даже не смотрит в мою сторону. Не доходит до меня каких-то несколько ступеней и садится рядом с Веником. Вот подвезло чуваку сегодня! Я едва ли кулаком по парте не бью с досады. Ловлю полный злости взгляд Марьяны, отворачиваюсь. Кудряшкина достает из сумочки тетради, ручки. Какие у нее миниатюрные пальчики с аккуратным маникюром. И вся она какая-то ладная теперь, правильная, и очень кхм… как бы это объяснить? Спокойная что ли? Или полноценная?

А потом она как бы невзначай поправляет волосы, и я вижу обручальное кольцо на безымянном пальце. Вот и причина ее спокойствия и полноценности — у нее мужик постоянный. Бабам же только этого и надо. Почему-то мне становится досадно. Прямо шквал эмоций за последние пять минут. Кудряшкина одним своим появлением заставляет меня то летать в облаках, то ненавидеть всех баб. Удивительная девушка!

Венику же вообще пофиг, что рядом с ним присела ОНА. Сидит в развалочку, чуть ли не в носу ковыряет. На Кудряшкину ноль внимания, ноль эмоций, будто каждый день ее видит.

Так, стоп!

Чего там сверкает у него на безымянном?! Обручалка?!

Черт, ну и идиот же я! Ну конечно, они же поженились! Прямо перед обменной программой! Два года назад я об этом слышал, а потом мне было настолько пофиг и неинтересно, что я забыл.

Это что… получается, Кудряшкина из-за него себя такой полноценной чувствует? И поэтому к нему села?

Тут же начинаю представлять их в постели. Зад горит, нет, не то слово, полыхает адски. Как она может спать с этим обмылком?! Да еще они небось каждый день жахаются! И не по одному разу. Моих детей спать уложат, и вперед теребонькаться! А чем еще им заниматься?

Похоже, что «шипперю» Кудряшкину с Веником не только я. Даниэль Александрович глаз с женатой пары не сводит. И на лице его удивление, очень похожее на мое. Что, блин, такая девушка как Кудряшкина, могла найти в этом увальне Венике?! Если только у него этот самый «веник» не метровый? Хотя, по довольному жизнью виду Виктории, «веник» у Веника о-го-го какой…

***

ВИКА

Вхожу в аудиторию и стараюсь никуда не смотреть. Чувствую на себе взгляды. Много тяжелых, пристальных. Женских, и мужских.

Павел Викторович без зазрения совести врет Волкову, что сам задержал меня на полпары.

Мне разрешают присесть. Сразу замечаю яркое пятно в общей серой массе. Это — он!!! Рустам Громов! Ошибки быть не может! Я всегда его узнаю! С любого расстояния и ракурса!

Отец моих детей ерзает, вроде даже как пытается отодвинуться, но… не буду же я садиться рядом с ним. Тем более, после всего, что он мне сделал! Сажусь рядом с Веником. С ним ходя бы безопасно и нейтрально. Чувствую на своей спине тяжёлый пристальный взгляд. Небось Громов дыру мне там высверливает…

Спереди же, меня атакует Волков. И так глазками стрельнет, и сяк, и на декольте посмотрит, и на губы… Прямо харассмент какой-то от препода.

— Виктория! — вдруг снова обращает на меня внимание препод, — Вот вы были в Америке! Вы нам и расскажете! Выходите сюда, не стесняйтесь! И не переживайте, что что-то не успели, мы повторяли материал, — лучится улыбкой препод. — Смелее.

Делать нечего, я встаю иду к кафедре. Принципиально в сторону пятна Громова не гляжу. Даниэль Александрович же облокачивается на свой стол, присаживаясь на самый край, закладывает руки в карманы дорогих брюк и начинает атаковать меня дурацкими вопросами, как там в Америке, да и что.