Случайные дети для мажора

— Да! Конечно!!! — подобострастно улыбается девка, устраиваясь рядом с сыновьями. — Это настоящая Ламба?!

Молча врубаю музыку, чтобы свернуть наши разговоры к минимуму. Жму на газ. Главное, не забываться и не газовать по полной, ведь у меня в машине мои сыновья, и это какое-то необычное, даже волнительное ощущение.

Привожу детей и няньку в пент-хаус. Последняя в крайней степени обалдения. Такое чувство, что она всю жизнь в лесу прожила, никогда не видя всех благ цивилизации, а теперь попала в дорогую современную квартиру и все, зависла.

— Не стой столбом! — прикрикиваю на няньку. — Иначе сейчас другую найду.

— Ой, нет, не надо, — пищит испуганно девчонка. — Я сейчас, мигом привыкну.

Она споро принимается разувать сыновей.

— Детей не во что переодеть пока, но я заеду за вещами. Накорми и искупай их пока!

— А еда? — испуганно уточняет девчонка.

— В холодильнике найдешь. Вообще по кухне пошарь, тут все продукты должны быть.

— Да… да… — как болванчик кивает девчонка.

Смотрю на нее в сомнениях: справится или нет.

— У меня тут камеры везде. Если захочешь, чего скомуниздить…

— Ну что вы… — девчонка белее снега, — даже в мыслях такого…

— И не дай бог, ты обидишь моих сыновей! — сверкаю глазами на чудо-юдо в перьях, — головой за них отвечаешь!!!

— Да … да… — только и может вымолвить чучело.

Сделав внушение девчонке, я иду к рассматривающим игровую приставку в гостиной парням.

— Я сейчас к вашей маме поеду, хорошо?

— Холосо дядя ду… то есть Лустам.

— Ваша мама заболела, но через несколько дней она будет тут. Вы пока поживете со мной и нянькой. Идет?

— Ула! — издает возглас Миша.

— Ты рад? — удивляюсь я.

— Да. Холосо, сто ты заблал нас, а не папа.

— А что с папой? — настораживаюсь я.

— Папа-Веник — тупой, так мама говолит. — А ты с нами иглаешь, лазговаливаешь.

Теплая волна какого-то неописуемого восторга поднимается со дна души от этих слов. Веник и правда — тупая мразь! Хорошо хоть моих детей не обидел! Глядя на мальчиков, я начинаю ясно осознавать, что теперь никому не дам их в обиду, и любого порву за них! Надо же… никогда не думал, что быть отцом это — такая огромная ответственность, и любовь.

***

Оставив детей на няньку, еду первым делом к Вике.

— Уже очень поздно, Рустам Александрович, давайте завтра? — вредничает медсестра.

Тут же достаю крупную купюру и невзначай роняю ее в карман несговорчивой женщине.

— Мне срочно надо! — заявляю я, ослепительно улыбаясь. — Посмотрите, если она не спит, то я зайду.

Я знаю, какое впечатление произвожу на женщин, поэтому мог обойтись одной улыбкой, без денег, а тут «комбо» получается, самое настоящее, так что за результат даже не переживаю.

— Виктория Кудряшкина ваш ждет, — возвращается медсестра минуты через три. И снова улыбается так же как нянька давеча. Голодным ищущим взглядом. Что за бабы какие-то все недое… недотр… недолюбленные пошли?! Или все клюют так на мои деньги?! Почему Вика тогда не клюет? Другая? Особенная? Или глупая?

Вхожу к ней в палату и тут же мысли про ее глупость улетучиваются. Она вся в синяках и гематомах, под капельницей. Чувствую себя полным идиотом, за то, что ни цветка ей не принес, ни апельсина сраного, хотя, когда бы смог? Сегодня слишком уж насыщенный день с полицией, детьми и прочим… Но впредь нужно исправляться. Слишком много ответственности ложиться на меня в последнее время.

***

Вика

В больнице я была в таком состоянии, что и врагу не пожелаешь. К вечеру в отчаянно гудящей голове начало проясняться, и я забеспокоилась о детях.

Но понимала, что Рустам заинтересован в них как никогда раньше, и не бросит в такой ситуации. Телефон был у сестры-хозяйки, это потом она принесла его мне, потому что позвонила воспитательница, и медсестричка сжалилась надо мной, потому что у самой тоже дети «садичного» возраста.

Когда воспитательница назвала имя Рустама, я расслабилась и выдохнула. Пришел. Он пришел за ними и намерен забрать. Да еще и позаботиться. О, как! Он прямо растет в моих глазах.

А потом позвонила мама… Нет, она не знала о произошедшем. Да и откуда? Сообщила, что папе хуже, и что деньги нужны немедленно.

И вот я лежу под капельницей (уже хрен знает какой по счету), в полном раздрае и непонимании как жить дальше, и тут приходит санитарка, с вопросами, смогу ли я сейчас принять Рустама Александровича? Что за вопросы, блин?! Этот ваш Рустам Александрович, похоже единственный кто способен помочь мне в этой ситуации.

Пока Рустам поднимается ко мне, я почему-то отчаянно приглаживаю волосы. Какого черта меня вообще сейчас волнует моя внешность?!

Рустам входит, и словно часть проблем покидает меня. С какой это радости? А не слишком ли много ответственности и ожиданий я взваливаю на мажора? Надо притормозить чуток, не то снова свалюсь с сияющей радуги «ожидания/реальности» кубарем вниз головой…

— Как дети?! — первым делом выясняю я.