Случайные гости

Попытки задуматься над дальнейшей судьбой не принесли ничего, кроме новой волны тоски и жалости к себе. Вряд ли здесь нужны корабельные механики. Здравый смысл попытался напомнить об Андрее, который, будучи пилотом, нашел тут свое место, но мне уже было не до него: я плакала, тихо и почти без слез. Потом, уже на границе сна и яви, с иронией подумала, что мое существование в последние дни при всем многообразии перемен сводится к трем состояниям: сну, еде и хроническому безделью. С редкими перерывами на слезы.

Глава седьмая, в которой проясняются спорные моменты, а жизнь как будто начинает налаживаться

Ощущения от присутствия в организме кого-то постороннего казались специфическими, но назвать их откровенно неприятными я не могла. Может, мазур оказывал на меня какое-то влияние и мысли эти не мои, но все лучше паники и истерики.

Это напоминало связь с кораблем, только там все выглядело проще. Там была пассивная и в основном послушная техника, которая беспрекословно подчинялась человеческой воле, и отклик ее личности воспринимался эфемерным и почти воображаемым. Здесь же стало совершенно очевидно: эта личность существует отдельно. Я чувствовала чужие эмоции ясно, отчетливо. Даже, наверное, яснее, чем свои собственные, потому что «смотрела» на них со стороны. И эмоции эти оказались удивительно понятными, совсем человеческими и частично созвучными моим: опасливое любопытство, неуверенность, растерянность, даже некоторое смущение. Дайте угадаю: моего товарища по несчастью тоже не спрашивали, хочет он с кем-нибудь сожительствовать или нет?

В ответ на эту мысль от симбионта пришло ощущение протеста, но какого-то вялого. Будто возражал он исключительно из вежливости и хорошего отношения к нашему мучителю. Мол, меня, конечно, не спрашивали, но, если старший велел, – надо слушаться, он плохого не посоветует.

Некоторое время я лежала в кровати, отыскивая общий язык с самой собой. Плюсы можно найти даже в раздвоении личности: ты как минимум надежно застрахован от одиночества. А если эти личности ладят между собой, то заодно от хронической непонятости. Но, с другой стороны, если они вдруг начнут конфликтовать… Оказаться в последней ситуации не хотелось, так что стоило хотя бы попытаться поладить с мазуром.

Опытным путем выяснилось, что людей с этими созданиями роднят только эмоции. То есть именно они воспринимались понятными и знакомыми и именно на них было проще ориентироваться. В остальном… думали они не привычными, облеченными в слова понятиями, а какими-то странными сложными образами, которые я не то что понять – кажется, даже воспринять целиком не могла. Если они обмениваются информационными пакетами напрямую через информационное поле, логично предположить, что воспринимают его и реагируют на него совсем не по-человечески.

А вот человеческий способ мышления мазуру был понятен, но казался чрезвычайно примитивным. Так что скорее не мне надлежало приноравливаться и пытаться освоить новый способ общения, а ему учиться «быть проще».

Логика у него тоже обнаружилась своеобразная. Насколько я сумела понять, основной движущей силой его существования было любопытство и стремление к познанию. Может, мне просто достался сожитель с таким характером, но я, скорее, склонялась к тому, что это общая черта вида.

А еще обнаружилось, что для них понятие причинно-следственных связей очень расплывчато и малозначительно. То есть его совершенно не интересовало, зачем его прилепили к конкретной незнакомой тетке, почему именно к этой и кому это понадобилось. Зато он радовался открывшейся возможности познать что-то новое. Как ему помогает симбиоз с примитивно думающим человеком, я пыталась понять отдельно и очень упорно и в итоге, кажется, догадалась. Несмотря на единство и непрерывность информационного поля, напрямую взаимодействовать мазуры могли на конечном и достаточно небольшом расстоянии. Присутствие же человека позволяло расширить эти границы. Мы работали как антенны и заодно упрощали перемещение. Ну и плюс к тому люди с их привычкой все автоматизировать и компенсировать собственные недостатки приборами придумали льдистые камушки, позволяющие еще расширить поле взаимодействия, охватив им сразу всю планету. Для подключения, правда, требовался контакт со своеобразной антенной, но это было гораздо лучше, чем ничего.

Я тут же заподозрила Сура во лжи относительно космических перелетов; он-то говорил про тесные связи, нарушаемые во время перелетов, а тут получалось – никаких особенно тесных связей нет! Однако симбионт поднапрягся и выдал понятный мне образ-картинку. К большому камню, явно расположенному под водой, крепилась странная конструкция: множество мелких зеленоватых шариков, оплетенных паутинной сеткой. Сеткой они скреплялись друг с другом, а еще от каждого тянулся тонкий стебелек к камню. Кажется, это была местная водоросль.