Случайные имена (СИ)

Вокруг — унылое поле, совсем рядом — дорога, идущая неизвестно откуда в неизвестно куда. Низкое, пасмурное небо, серо–желтая трава под ногами — наверное, поздняя осень. Александр Сергеевич отстегивает ремни, берет сумку и встает с кресла. К горлу подкатывает тоска, ибо внезапно он понимает бессмысленность своей авантюры, ведь мир, в котором оказался А. С., — действительно абсолютно иной, и нет в нем ни единой знакомой души, и кому он здесь нужен, пусть и является лауреатом премии Крюгера? Алехандро хочется плакать, но он сдерживает слезы, распечатывает пачку сигарет (опустим марку и страну изготовления), закидывает сумку за спину, с сожалением смотрит на кресло и направляется к дороге, думая о том, вперед ли идти ему или назад, хотя лучше, конечно, вперед, это всегда лучше, чтобы вперед, тем паче, вот и указатель имеется, надо лишь подойти да постараться прочитать, что тут — арабская вязь, латиница, кириллица? На удивление знакомые буквы, слова читаются просто и легко: «Добро пожаловать в Элджернон!» — написано на указателе. «Что это, город или страна?» — думает Александр Сергеевич, внезапно оборачивается, и чудится ему, будто из–за ближайшего поворота дороги подмигивает, осклабясь, Феликс Иванович Штампль, при этом хорошо различимы два клыка цвета слоновьей кости, что торчат в самых уголках рта.

6

Ну и кто скажет, что мне делать с этим Александром Сергеевичем, заброшенным в тартарары, тьмутаракань, запределье, иное измерение тире параллельную реальность, ведь автор сего повествования никогда не занимался игрой в научную (и ненаучную тоже) фантастику и понятия не имеет, что должен делать герой с того самого момента, когда перед ним настежь распахиваются двери нового мира? Да и не фантастика то, что произошло с Алехандро Лепских, дорога под его ногами самая настоящая, нормальная такая асфальтовая дорога, по всей видимости, давно заброшенная, покрытая многочисленными паутинками трещинок, по обочинам все то же поле, что же касается указателя, то таинственный Элджернон по–прежнему продолжает занимать мозги филолога–медиевиста, ибо ответ на вопрос, город это или страна, все еще не получен, и все так же тошно и маетно на душе: авантюры хороши, когда в них пускаешься, сидя в кресле, с какой–нибудь книгой, или у экрана телевизора, сидишь и думаешь, что вот и мне бы хорошо учудить что–нибудь этакое, что бы враз изменило, перекрутило, воссоздало заново всю давно уже опостылевшую жизнь, сломало ее привычные рамки, бросило на палитру ожидающего дня новый, непривычно–яркого цвета мазок, повесило над ним волшебную радугу, зазвонило тончайшими хрустальными колокольчиками, но когда это случается (редко, чрезвычайно редко, не из ста даже один шанс, из миллиона), то охватывают тоска и печаль, постепенно переходящие в ужас — нет дороги обратно, а та, что есть, ведет в неведомый Элджернон, добираться до которого (если еще доберешься!) тоже предстоит невесть сколько!