Случайные люди (СИ)

— Что? А… — я повертела ступней, надеясь, что не вывихнула. Сказала: — Диверсия. — Так и есть, рот не захотел произносить его на местном наречии, и сказал по-русски. Наверное, у них нет этого слова. — Гм, действительно. Это мой родной язык.

— Никогда не слышал.

Я пожала плечами.

— А я знаю почти все наречия соседних стран, — продолжал он.

— Значит, я не из соседней страны.

— Тогда — откуда вы, леди? — спросил он. Шагнул ближе. Я оперлась спиной на дерево, сложила руки на груди. Сказала возмущенно:

— По нашему уговору вопросы задаю я.

— Это был уговор? Гм. Допустим. Но он не отменяет светской любопытности. Вы родились не здесь. Можно предположить, что вы вообще не родились, но это противоречит… фактам. — Он оглядел меня, задержавшись взглядом в вырезе рубахи. Я хотела дать ему по острому уху, но глядел он, очевидно, на царапины.

— Почему это я не родилась?

— Мир не видел вашего рождения, посему на вас нет печати жизни. — Он потер подбородок. — Печати смерти тоже нет. Верно?

— Откуда я знаю? — удивилась я.

— Как вы можете этого не знать? — удивился в ответ Мастер. Потер бровь пальцем, другую руку отвел чуть в сторону, приглушил пламя. — Вы гомункул? Кто вас создал? Исключительная работа.

— Ч-что? Нет! Никто меня не создавал, — рассердилась я, — кроме мамы… матушки и отца.

— Очень жаль, — сказал Мастер, обошел меня с боку, поднял руку с огнем, освещая лицо. — Исключительная работа! Шедевр. Был бы.

— Ну уж простите, что разочаровала!

Мастер приложил палец к губам. Ха, слов местным не хватает, а жесты те же самые. Я понизила голос:

— Как вас, в конце концов, зовут?

— Зовите меня Мастером, как все.

— Но имя-то у вас есть? — Он выпятил подбородок в уже знакомой манере. Я фыркнула: — Что, чародеи не открывают имен?

Он склонил голову набок, словно синица, разглядывая пшено.

— Это так, леди.

— Ну хоть скажите, чего вы Мастер. Мастер — чего?

— Мастер фейерверков, — доложил он, чуть поклонившись, — при дворе Его Величества короля Готефрета Доброго.

— И что же, правда занимались фейерверками?

— Не только, — сказал Мастер, значительно поднял палец. — Также иллюминацией дворца и всякого места, где король и его гости изволят пребывать, а также огнями над прудами и озерами для создания мистического чувства, а также украшением блюд, а также сиянием знамен, инсигний и знаков отличия, а также малой погодой, а также волшебными знамениями для различных нужд, а также…

— Что такое "малая погода"?

Мастер перевел дыхание, переступил с ноги на ногу.

— Это легкое исправление погоды в определенном месте на короткое время. Нагнать грозу посреди ясного дня — не мои обязанности и, скажем прямо, склонности, а исправить слегка хмурый день на безоблачный — дело для меня.

— Здорово, — сказала я искренне. — А много вас было при дворе?

— Мастер-распорядитель празднеств и главный астролог — помимо меня. Хотя астрология — это пародия на настоящее искусство! — Я согласно кивнула. Мастер продолжал: — Кроме того, ученики и подмастерья. Леди, при всем моем почтении, вы завершили свои дела, а я, обуянный теми же желаниями, еще нет.

Я секунду соображала, потом прыснула и оставила его в покое, пошла ложиться. Если повезет, урву еще немного сна.

Я дождалась, пока вернется Мастер, дышала ровно, изображая забытье. Слушала, как он трет руки над углями, а потом кутается в плащ. Мастер фейерверков, какая славная должность.

Наутро он попытался идти сам, но вышло у него ровно до первого кустарника. Он выбился из сил и сел там же, где стоял, принялся стирать выступившую из открывшихся порезов кровь. Сэр Эвин взял его за загривок, как кота, поднял. Королева сказала прекратить, подвела коня ближе. Полла поддержала, и Мастер кое-как вскарабкался в седло. Я потерла поясницу, прогнулась. Мастер уцепился за седло, откинулся, стараясь не касаться королевы, словно она была заразная… или священная, как статуэтка, которую нельзя трогать никому, кроме жрецов. Иногда, правда, он шептал что-то королеве в затылок, показывал, и королева направляла коня туда, куда он тыкал пальцем. Хорошо направлял, наверное, раз мы больше не ходили кругами, а выбрались, в конце концов, на утоптанную широкую тропу. Сэр Эвин шел теперь с рукой на оголовье меча и оглядывался чаще, чем обычно. Я держала топорик наготове. По дорогам кто только ни ходит в неспокойное время. Но королева не спешила скрываться в чаще, а я не жаловалась: идти стало легче. Я на секунду присела, перешнуровала ботинки. Встала, постучала по пояснице. Ноет, что ты будешь делать. Но не надорвалась — я знаю, что такое надрываться по-настоящему, и то, что сейчас — еще цветочки.

Сэр Эвин спросил, что со мной такое. Я буркнула: спина, и пошла нагонять остальных. Что он ко мне цепляется? Или наоборот, это признак потепления? Беспокоится. Хорошо бы, а то надоело, хочу, наконец, почувствовать мужское внимание как нужно, а не в виде недовольства. Я убрала с лица хмурое выражение, улыбнулась ему. Сэр Эвин кашлянул, зашагал быстрее. Я вздохнула, потерла поясницу через платье. Надо купаться перед ним более откровенно, что ли. Но куда уж откровеннее.