Случайные люди (СИ)

— Но есть одна загвоздка, — продолжил Мастер.

— Какая же?

— Ни богам, ни духам нет дела до того, чтобы напоить жаждущего. Спасти умирающего.

Я слабо улыбнулась. Всегда пожалуйста.

— Я говорю правду, Мастер, я понятия не имею, как сюда попала и… откуда. В смысле, другой это мир, измерение или что.

— Не могу сказать, что я вам верю.

Я встала, отряхнулась. Спросила сердито, потому что сколько можно душу вынимать:

— Если не верите, почему же не рассказали все королеве? Про лазутчика и все прочее, что вы там сочинили.

Мастер поднял голову и глядел на меня снизу вверх, держа мокрые руки ладонями к небу. Сказал весело:

— Потому что не хочу вам препятствовать.

Я подняла ладони: сдаюсь, не могу больше. Ненормальный он какой-то. Это было понятно сразу, но в последние дни я как-то подзабыла. Бадья с горячей водой, постельное белье и мыло подкупили, не иначе.

После этой беседы я стала на всякий случай держаться от Мастера на расстоянии, поглядывала со стороны. Мастер будто и не заметил, все так же выполнял поручения, кивал, терся рядом с сэром Эвином (отчего тот становился от часа к часу злее), гладил его коня по морде. Конь Мастера любил, давал гладить, нюхал шумно, раздувая шелковые ноздри. Мастер давал ему на ладони кусочек вкусного, когда было, что.

С королевой наедине не шептался. За этим я следила особенно. А то сболтнет — и кому Ее Величество поверит, непонятной девице, выскочившей из чащи, или своему верному придворному? А сэр Эвин нынче ходит нервный, меч у него в ножнах не задержится. Да королева сможет и сама, я видела, как она рубила тех тварей. Я старалась вести себя тихо и учтиво со всеми. Уйти бы, но уйти некуда, вокруг леса, а если попадались поселения — то разрушенные, заросшие, людей там не было давно.

Луна здесь тоже была одна, но больше, чем у нас, светила ярко, было видно, куда ступаешь, когда отлучаешься ночью. Еды снова было мало, на ужин каждому досталось по полторы маленькие рыбки и по корешку, который я едва смогла разжевать, и потому мы больше пили, чтобы заглушить голод. С ясными последствиями. Я не удивилась, когда сначала поднялся со своего места Мастер, а потом встал и сэр Эвин, ушел за деревья. Хотела подождать, пока они вернутся, прежде чем идти самой, чтобы не наткнуться случайно и не смутить — но сил терпеть не было, я подхватила простыню, закуталась, сунула ноги в ботинки. Так, мальчики налево, девочки направо. Мальчики пошли во-он туда, к ручью, значит, я в другую сторону.

Я то ли неверно рассчитала, то ли нечаянно сделала в полумраке крюк, но по пути назад к стоянке вышла аккурат на голоса. Выглянула из-за дерева. На небольшой полянке стояли друг напротив друга сэр Эвин и Мастер. Сэр Эвин держал в опущенной руке ножны с мечом. Мастер, в лунном свете — и кальсонах, которые ему выдала из намародерствованного Полла — особенно тощий, торчал перед ним, как перед расстрельной командой. Я спряталась за деревом, замерла.

— Это все, что ты можешь мне предъявить? — спросил Мастер звонко.

— Предъявлять должен тебе не я, а твоя совесть, — ответил сэр Эвин. — Эльфам нельзя доверять, но король тебе доверял. Как и Мастер-распорядитель, и его голова теперь насажена на пику над дворцовой стеной. Если нет верности господину, с чьей руки ты кормился, почему нет уважения к тому, кто тебя выпестовал?

Мастер склонил голову к плечу, и был теперь похож не на синицу, а на филина: глаза огромные. Смотрят словно из глубины.

— Королева мне спустила. А ты, я смотрю, не в пример ей мстителен.

— Королева в отчаянных обстоятельствах. Ее Веливество не могут разбрасываться союзниками, будь то даже безродные шавки.

Мне показалось, что он и меня имеет в виду. Я поежилась.

— А ты, стало быть, от обстоятельств свободен.

— Я связан обетами и кодексом рыцарской чести.

— Честь, мой дорогой, — сказал Мастер насмешливо, — не спасла твоего короля. Его голова на пике точно так же. А еще говорят, что нет в мире справедливости.

Сэр Эвин шагнул вперед и ударил. Буднично и с виду не сильно съездил в подбородок, но Мастер упал на землю, а сэр Эвин перехватил ножны, обнажил меч, шагнул снова, пнул его в бедро. Я хотела было кинуться, но ноги словно превратились в корни, ушли глубоко в землю. Сэр Эвин держал меч в левой руке, а правой замахнулся, наотмашь ударил ножнами. Мастер вздрогнул, закрыл лицо руками. Сэр Эвин ударил еще раз, и еще — по плечам, рукам, по ребрам и ногам. Мастер молчал, слышно было только тяжкое дыхание сэра Эвина и звонкие удары. Вспыхивала в свете луны оковка ножен — как вспышка фотоаппарата. Или как молния. Я вздрагивала на каждый удар.

Сэр Эвин отошел, шатаясь, как пьяный, вдвинул в ножны меч, уронил руку, словно они стали вдруг пудовыми. Утер рот кулаком, развернулся и пошел, путаясь сапогами в траве. Я подождала, пока не станет слышно его хриплого дыхания, выбралась из-за дерева.

Мастер лежал на боку, вздрогнул всем телом, когда я тронула его плечо. Он все держался за лицо, не сразу дал мне отвести руки. По носу, оказывается, тоже досталось.