Случайные обстоятельства. Третье измерение

— Лимон? — предложил польщенный словами командующего Бобрик.

— Не надо, — остановил его командующий.

— Я и сам не люблю, — словоохотливо объяснил Бобрик. Приятно было, что у них одинаковый вкус. — От лимона только цвет теряется.

— Это точно, — согласился командующий. — А сервиз у вас приятный, — усмехнулся он. — Недавно, мичман, достали?

— Так точно, — с готовностью доложил Бобрик, потеряв на секунду бдительность, но тут же наткнулся на укоризненный взгляд командира, понял моментально свою оплошность и скороговоркой, как будто его просто перебили, добавил: — Так точно — никак нет, товарищ командующий. Он у нас давно, этот сервиз.

Командующий посмотрел на Букреева.

«Врет ведь?» — глазами спросил он.

«Конечно, врет», — так же молча ответил ему Букреев.

«А ведь это, вообще говоря, безобразие, командир».

«Вообще говоря — да, — спокойно согласился Букреев. — Но вот и ковер, например, тоже не вообще стелют в проходе отсека — лишняя пыль, лишняя забота, и к тому же изнашивается довольно скоро, — а стелют его, когда начальство приезжает. И никто, кажется, еще не обошел тот ковер стороной — ни здесь, на лодке, нигде...»

Вот как бы мог продолжить Букреев, но, во-первых, не вслух же, а потом, это ведь и вслух понять трудно...

— Мичман... — обратился командующий.

— Долить? — с готовностью спросил Бобрик, берясь за ручку чайника.

— Не надо, я сам. Принесите-ка мою книжку. На столике лежит.

— Есть...

На флоте все знали, что командующий никогда не занимал командирской каюты, как бы давая понять, насколько высоко ставит он должность командира корабля, и Бобрик отправился в каюту старпома.

Когда книжка была принесена и они остались в кают-компании вдвоем, Букреев, скосив глаз на ветхую обложку, успел прочитать начальные слова:

«Уставъ военнаго флота...»

«Еще петровских или павловских времен, наверно, — усмехнулся про себя Букреев. — Беллетристика...»

Командующий вооружился очками, отчего лицо его сразу приобрело домашнее, неадмиральское выражение (тем более на нем-то и погон сейчас не было — такая же синяя спецовка, как у всех), и, отыскав в книге какое-то место, проговорил:

— После чая хочу угостить вас, командир, какой-нибудь наудачу выбранной сентенцией вот из этой довольно любопытной книжки...

«Наудачу выбранной!» — усмехнулся про себя Букреев.

— Вот послушайте, например... «Ежели капитан приметит каковое-либо небольшой важности упущение, тогда напоминает ему...» Речь идет о вахтенном офицере, — пояснил командующий, — «...тогда напоминает ему о том тихо, так, чтобы подчиненные того не слыхали и не потеряли к вахтенному должного уважения...»

«Понятно, — подумал Букреев. — Но когда я старпома поправлял, на мостике никого и не было... Ну, кроме сигнальщика...»

— И вот еще, — сказал командующий. — Это, видимо, как назидание командиру: «Когда же приметит, что вахтенный по своему неискусству подвергает корабль каковой-либо опасности, тогда капитан отказывает ему от команды...»

«Смотри ты, как нежно, — подумал Букреев, — «отказывает»! Не гонит с мостика, а «отказывает от команды»!»

— «...и сам приемлет рупор, — продолжал читать командующий, — то есть повелительную трубу, и командует, доколе корабль будет вне опасности...» Красиво все-таки говорили когда-то, — командующий захлопнул книгу. — «Повелительная труба»... Красиво, — повторил он. — По-русски, четко сказано. А мы зовем это мегафоном.

«Мы его и просто «матюгальником» называем, — подумал Букреев. — И звучит это совсем не хуже «повелительной трубы», и тоже, кажется, вполне по-русски. Но все-таки на мостике я был прав. Речь-то о корабле идет, а не о какой-то там безделушке».

— А старпом у вас действительно ничего. Грамотный офицер, — сказал командующий.

«Ты бы об этом Мохову сказал, — подумал Букреев. — Ну, ничего, все равно пробьем».

Командир соединения контр-адмирал Осокин, которого Мохов замещал, должен был недели через две вернуться из плавания, и Букреев надеялся, что со старпомом вопрос решится: пойдет он на командирские классы, хочет этого Мохов или нет.

— А вы своему старпому побольше самостоятельности давайте, — сказал командующий. — Если, конечно, доверяете ему, — слегка поддел он Букреева, на что тот, не утерпев, ответил, что он старается не держать на своем корабле людей, которым хоть в чем-то не доверяет.

Командующий понимающе кивнул, показывая этим, что полностью согласен с такой линией командира. Правда, тут же, похлопывая ладонью по книге, счел нужным процитировать, уже на память:

— «...но в частную команду по их должности входить не должен... и повелевает ими вообще, не входя в подробность...» «Входя в подробность», — пояснил он усмехаясь, — это то, что мы иначе называем «мелочной опекой». А то вот приучите к этому своего старпома, он так старпомом в душе и останется. Навсегда останется, даже когда уже и командиром назначат...

Они еще некоторое время поговорили о разном, потом обсудили подробно план выхода, уточнили все силы взаимодействия, с которыми предстояло работать в море, и командующий отпустил Букреева на мостик.