Случайные соседи

Воображение безжалостно подбрасывало картинки обнаженного Давида, с влажными и блестящими губами, смотрящего на меня снизу вверх… а я запускаю в его кудри свои пальцы, когда он целует самые чувствительные места.

Прохожие хихикали, проход мимо, а мы обнимались у всех на виду.

Возбуждение пришлось призывать к порядку, и проявлять, лишь стискивая ладони друг друга, до хруста в костяшках пальцев.

Чистое безумие.

- Два корн-дога пожалуйста, и колу в стакане! – Не успела я вытащить из кофты две помятые купюры, как Давид пикнул карточкой.

- Издеваешься надо мной… - Тихо заметил он. Я лишь усмехнулась. Такого деликатеса нет в доставке.

- Есть особая магия в уличной еде. Что-то беззаботное, и давно позабытое.

Давид подшучивал надо мной, но когда мои зубы впились в хрустящее тесто и самую обычную, но восхитительную сосиску, я перестала обращать на это внимание.

Мне было хорошо.

Я перепачкалась в кетчупе. Вытиралась салфеткой, а кожу приятно жгло от пряного соуса.

Парк был окружен каналами, мостиками. В самом центре был небольшой прудик с пирсом, и на нем выступала группа молодых музыкантов. В такт музыке забавно дергались детишки на детской площадке.

- Прогуляемся немного? – Я удивленно выгнула брови, и заерзала на скамейке. – Я же вижу, что тебе нравится.

Давид, очевидно, жертвовал собой.

-Я помню эту песню. – В моих наушниках, обвивающих шею, и лежащих на груди, продолжала играть музыка, и Давид наклонился ближе. – Ты включала ее на полную громкость по утрам, когда злилась на меня. Я ведь будил тебя слишком рано. А мою музыку будешь включать, когда я уеду в Швейцарию? Будешь скучать?

- Уже скучаю! – Шутливо ответила я, пряча за улыбкой истинный смысл. – Обещаю скачать пару треков с твоей музыкой и включать на повторе по утрам!

- Успокоила… - Давид тоже выпачкался, и я аккуратно вытерла уголок его рта, а потом облизнула палец. – Можно было бы тебя упаковать в чемодан, я бы забрал тебя с собой.

Мне показалось, или он тоже не хочет уезжать? Похоже на правду. Слишком желанную.

Как жаль, что я действительно не вмещусь в чемодан, и открытой визы у меня нет.

Рука Леманна проехалась по скамейке, забралась на мое бедро, скользнула на внутреннюю сторону и сжалась. По всему моему телу пробежали мурашки, дышать стало тяжелее.

- Пойдем уже прогуляемся по быстрому! – Я накрыла его руку своей, потянула вверх со скамейки, и выбросила салфетки в урну.

Мы гуляли, обнимая друг друга. Дорожки уводили нас то дальше от воды, то вновь возвращались к набережной.

Знакомые старые улицы и дома, но, наврятле я могла запомнить их из детства, лишком мала я была. Давид выглядел задумчивым. Таким же, как и я. Взгляд зацепился за окна нашего дома через реку. Мы остановились у полукруглого парапета. По Мойке проплыли ручейком три катера с туристами. Я помахала им в ответ рукой.

Такие счастливые.

- Я мало что помню с того времени, когда жила здесь с родителями. – Мой голос был не поход сам на себя. Я прокашлялась. - Тогда была еще жива мама. Она тоже играла на фортепиано. Прямо как ты. Утром, вечером… Ребенком, мне казалось, что музыка вообще никогда не умолкала. Помню свет… всю ее фигуру, как она сидела спиной ко мне, залитая солнечными лучами. Когда я звала ее, то она оборачивалась. Сейчас я часто пытаюсь вспомнить ее лицо в тот момент. Не опираясь на фотографии, просто копаясь в собственной памяти, но ничего не выходит. Год она болела, но я этого не знала. Носилась вокруг и требовала, что бы она со мной поиграла. Несмышлёный ребенок. В тот год на фортепиано упала ёлка, которую я выпросила со слезами. Лампочки разбились и разлетелись по полу в гостиной… Последнее воспоминание, это та глупая падающая ёлка… Когда мне было шесть, мы уже переехали с папой к заливу, и никогда сюда не возвращались. Знаешь, он не вписался в местное общество. Или, по крайней мере, ему так казалось. Я просто приняла его сторону и точку зрения. Мне долго казалось, что мама не умерла, а осталась в этой квартире, и стоит сюда приехать, и я найду ее. Снова за фортепиано. Окликну ее… увижу, наконец, ее лицо, и уж на этот раз, точно его запомню! Но когда я вернулась, папы уже не было, а в этом месте не играла музыка. Ничего не осталось от мамы. Только стены, с облупившейся краской и обрывки детских воспоминаний. На место, где стояло фортепиано, я бросила матрас. Легла сверху. Сил не было встать. Знала, что это слабость, но ничего не могла с этим поделать. Плыла по течению, больше не пытаясь что-то менять. – Какое то время я молчала. Потом продолжила. - Что, если я приеду на дачу, в домик отца. А там тоже будет пусто? Не знаю, что тяжелее, перебирать старые, пропитанные воспоминаниями вещи, или не иметь их вовсе, и просто жить дальше? Столько вопросов… и ответов на них у меня нет…

- Мне жаль. – Давид прижал меня посильнее к своему боку, и коснулся губами виска.

- Ничего. Я хотела с кем то поделиться.

Я надеялась, что все, что я сказала, обнажив свои мысли и душу, не выглядело жалким… Эти слова крутились у меня на языке уже много месяцев. И ждали того самого слушателя.

Глава 29. Гости