Случайные связи

— Вполне вероятно, но я лично надеюсь, что данное сооружение так долго не проживет. Все-таки кому-нибудь должно будет придти в голову его снести, чтобы не позорило оно нашу эпоху.

— А существует, по-вашему, какое-то современное здание в Москве, за которое нам не будет стыдно перед потомками?

— Ну, это крепко подумать надо, — он почесал лоб. На нем остался мазок синей краски. — Что-то ничего даже на ум не приходит. А вообще, чего вы мне голову морочите, дамочка? Идите уже, мне работать надо!

— Вот и делай людям добро! — возмутилась Саша.

— Я вас поблагодарил, что вам еще надо?

— Ничего. Всего доброго! — Саша задрала уже голову, чтобы гордо удалиться, но передумала. — А вы картины свои продаете?

— Продаю, только не покупает никто, — он хохотнул. — Ни черта нынешняя малообразованная буржуазия не смыслит в подлинном искусстве. Хотите приобрести?

— Хочу посмотреть для начала.

Он на секунду задумался.

— А стоит ли на вас время тратить? Придете, проторчите у меня полчаса, а потом все равно ничего не купите. Мне оно надо?!

— Так вы ничего и не продадите, если ничего никому показывать не будете.

— Ладно, уж, валяйте, приходите. Телефон запишите. Только чур до того как стемнеет не звонить — я работаю, — он продиктовал номер, Саша записала. — Ну а теперь все, не отвлекайте меня, — художник обмакнул кисть в разбавитель… и полностью утратил интерес к Саше. Будто она перестала существовать. Так и брела она по улицам, залитым звонким сентябрьским солнцем, как человек-невидимка и глупо улыбалась, будто ее и в самом деле никто не видит. А чему улыбалась? Да она и сама не знала. Просто влюбилась. Только сейчас она и поняла, о чем говорил писатель на острове Крит. Жить лишь мгновением — это прекрасно! Неспешная воскресная Москва, хрупкое, ненадежное тепло, нарядные прохожие и эта внезапная влюбленность, которая к вечеру, вероятно, пройдет. Но это к вечеру, а сейчас… А сейчас… Восхитительное, невыносимое счастье!

Влюбленность прошла только через три дня. Тогда Саша и решилась позвонить объекту своей угасшей страсти, которая, как ни странно, носила исключительно платонический характер. Нечто подобное испытывала она к Митьке, во времена полузабытой юности, до того, как наивные фантазии столкнулись с циничной реальностью. Разумеется, прежде чем позвонить, она дождалась наступления темноты, как он и просил. Разумеется, в знак уважения к чужому труду. Звонку предшествовал достаточно длительный и в высшей степени изнурительный внутренний диалог, которые вели между собой две из множества Сашиных субличностей: молоденькая девочка-авантюристка и взрослая женщина-прагматик.

— Посходила с ума три дня и хватит, — вещала женщина-прагматик.

— Я просто картины его посмотреть хочу. Мне любопытно, — сопротивлялась девочка-авантюристка.

— В музей сходи.

— Схожу непременно, но это не то… Тут живой, настоящий художник, личность и его работы. Может, и в самом деле что-нибудь куплю.

— Зачем тебе его картина? Куда? Эту кричащую надрывность в твой ванильно-сахарный интерьер? Она же, как гнилой зуб, среди фарфоровой челюсти будет смотреться!

— Ну и пусть! Может быть, у него есть что-то в другом, более приемлемом для меня стиле?

— А вдруг, нет?

— Ну и что? Все равно любопытно! Мне кажется, он очень талантливый.

— Опять ведь на хамство нарвешься! Он же нормально разговаривать, кажется, вообще не умеет! Чего ты, вообще, хочешь от этой встречи? На что надеешься, старая дура?

— Ни на что. Просто на маленькое эстетическое приключение.

— Хоть себе-то не ври!

— Я не вру! А что ты предлагаешь? Снова сидеть целый вечер дома и страдать от одиночества? Лучше уж я к художнику пойду. Какой-никакой, а человек. Новый опыт. Да и просто — время провести.

— Время! Вот именно, время! Когда ты научишься его ценить! Чем болтаться по домам сомнительных личностей, лучше бы чем-нибудь полезным занялась! Английский бы подучила! Книжки бы полезные почитала! Шкаф бы, в конце концов, разобрала! А то ведь какой там бардак устроила, закрывается с трудом! Неряха!

— Ну, ты и зануда! И, вообще, кто ты такая, чтобы мне указывать? Все, мне надоел этот бессмысленный треп, я звоню!

— Але, — голос усталый и какой-то нездешний. — Кто это?

— Помните, я сторожила ваш этюдник, и мы договорились, что я приду посмотреть ваши картины.

— А, та обидчивая богатенькая дамочка! — Саша засопела в трубку. — Ну вот, опять обиделась! — он расхохотался. — Когда хотите подъехать?

— А когда вам удобно?

— Да хоть сейчас. Уработался, намолчался, даже поговорить как-то тянет. Ну, так что?

— Хорошо, могу приехать сейчас.

— Одинокая что ли?

— С чего вы взяли?

— Ха! Опять обиделась! Замужние бабенки не могут подрываться в любое время и ехать к черту на кулички к незнакомому мужику. Пусть даже и картины смотреть. Ладно, не дуйтесь, записывайте адрес. И машину-то дома оставьте, на метро до меня проще доехать. И выпить чего-нибудь купите. Если вас не затруднит, разумеется, — он снова рассмеялся.

Саша нажала на кнопку отбоя и швырнула свой телефон на диван.