Случайный билет в детство (СИ)

— Суки! — простонал он, зажимая рану на плече. — Тошку, сожгли.

На мгновение все замерли, глядя на горящий танк.

— Ну что же, видать не судьба, — сквозь зубы процедил Антон и дернул затвор автомата. — Приготовиться. Россыпью до камней. Огонь по роще. Паша, возьми граник, все выстрелы туда же.

— Стой! Есть идея получше. — Я забрал у Паши ракетницу. — Давай сюда огни.

— Сигнал? Каким цветом?

— Пох… сейчас мы им сами пекло устроим.

Краем глаза заметил, как сообразительный Рамон заряжает свою ракетницу.

Вместе с Азуро стреляем ракетами параллельно земле, прямо сквозь траву. Яркие шары прочертили поле и заметались по роще, рикошетируя от стволов. Мы кидали сигналки и прямо, и наискось, чтобы зажечь всю траву на поляне. Отстреляли все, лишь я оставил три патрона зеленого огня.

Поле вспыхнуло почти по всей площади. Мы оказались в маленьком, быстро сужающемся коридоре, среди двух огненных валов. Из рощи огрызнулись злобным огнем. Коммандос палили наугад, и попадали — вскочивших в полный рост ангольцев сразу проредило. Но нам некогда ждать, когда наш рукотворный пожар отгонит врага. Самих начинает припекать с другой стороны.

— Вперед! Бегом! Бегом!

Вскакиваем и быстро бежим к плато. Вдруг, бежавший впереди Григорьев спотыкается. Подхватываю его на ходу и вижу — у него ранение, и вновь в плечо. Падает Яневич, его тоже зацепило. Не сразу соображаю, что прилетает не с той стороны. Что-то заставляет посмотреть назад. И тут обнаруживаю негра в форме «Партии труда» целящегося в спину Свиридова. Приходится бросить Сашку, чтобы успеть выстрелить первым.

Успел. Почти. Эта тварь выстрелить успевает, но на пути встаёт Рамирес, оттолкнув Григорьева в сторону, фактически закрывая его собой. Вместе с кубинцем расстреливаем диверсанта.

Без сомнения, это был переодетый коммандос. Скорей всего один из тех, кто наливняк подорвал, а потом пожаром был вытеснен сюда. Но… сообразительная сволочь, быстро сориентировался.

Надо же, всегда считали, что в южно-африканских коммандос только белые служат, но… теперь понятно, почему мы раньше никого из диверсантов найти не могли, хотя после всех рукотворных ЧП наглухо перекрывали все пути отхода. Просто-напросто диверсанты, заранее одетые в форму «Партии труда», сами принимали участие в поисках самих себя.

Подхватываю Григорьева и получившего пулю в бедро Рамиреса. Всех оставшихся ангольцев направляем вперед. Веры им уже нет. Мало ли еще кто среди них затесался?

Коммандос непрерывно стреляют. Наугад. Сквозь огонь. Мы на ходу в ответ садим. Ветер похоже усилился и пал справа уже накатывался быстрее, чем бежали мы, а наш рукотворный давно уперся в плато. На последних метрах проскакивали уже сквозь пламя и густой дым. Только вывалились из огненного вихря и, не успев отдышаться, как нос к носу столкнулись с выскочившими с дымящейся одеждой коммандос. Высадив во врага остатки патронов, сошлись в рукопашной. Жестко. На ножах.

Ветер разорывает дымовую завесу и передо мной возникает коренастый коммандос, явный европеец, с зачерненным краской лицом, в таком же камуфляже как на нас, без каких либо знаков. В руках калашников. От очереди в упор ухожу подкатом вперед, цевье вражеского автомата вверх, правой ногой бью в голень и сразу под магазин, тот отлетает в сторону, а коммандос, шипя от боли, назад. Автомат остаётся у меня. Враг уже на ногах, в руке нож. Даже не верится, что так можно подставиться. Он что, думает, я с ним на ножах сейчас буду? Счас. Крутанул калаш, направляя его на коммандос. У того удивленно выпучиваются глаза — понял свою ошибку. Последнюю.

А рядом Азуро с огромным негром танец смерти закруживает. Коммандос крупнее раза в два, но маленького кубинца не смущают габариты врага, наоборот, он как будто приклеился к негру. Рамон не только успевает блокировать удары, но и очень быстро наносить свои. Нож кубинца словно пропеллер кромсает камуфляж негра. Получив удар ножом по руке, коммандос теряет свой нож, отпрыгивает и выхватывает пистолет, но Азуро не дает ему шанса — нож входит грудь по рукоять.

Точку в этой мясорубке поставили успевшие перезарядиться и занять позиции пулеметчики, одновременно открыв огонь с обеих сторон. Мы и коммандос, отстреливаясь, начали оттягиваться за камни. Переваливаясь за валун ощутил хлесткий удар, как плетью вдоль тела…

Очнулся. Ничего не чувствую. Как в эйфории нахожусь. На груди плотная повязка, бедро тоже перетянуто. Рядом Рамирес с перебинтованной ногой. Перед ним, на брошенной куртке патроны россыпью. Сидит и спокойно магазины набивает. Увидев, что я очнулся, подмигнул:

— У вас говорят «жить будем — не помрем».

— Но пасаран! — отвечаю я. — Где оружие?

Рамирес кивает на пулемет. Новый, значит не наш. Видать у убитого коммандос оприходовали. Проверяю магазин — полный.

— А…

— Гранатой раскурочило, — ответил кубинец. — Жаль, хорошая штучка. Швецарская, с пебеэс.

— Это ты про снайперку?

Рамирес кивнул.

— Жаль, конечно, пригодилась бы, но я про свой ствол спрашивал.